— До меня дошли слухи довольно неприятного толка. Я очень надеюсь, что вы заверите меня в их полной несостоятельности. В этом случае я покину ваш кабинет в тот же момент.
Он огрызнулся:
— Делать мне больше нечего, как только распространять или опровергать какие-то там слухи. Пересуды в любом их проявлении никогда не интересовали меня.
— Я слышала, вы собираетесь опубликовать доказательства мошенничества Уоллиса Гарварсона.
Мистер Кэллахэн приподнял бровь.
— А, так это вовсе не слухи.
Лорен инстинктивно вцепилась в свою кожаную сумочку.
— Вы не можете располагать подобными доказательствами.
— Это еще почему?
— Он был моим отчимом. И не мог поступить бесчестно. Я обожала его.
— Это скорее говорит о недостатке проницательности у вас, чем о наличии совести у Уоллиса Гарварсона… Вижу, скульптуры вы создаете гораздо лучше, чем разбираетесь в людях.
— Я очень хорошо знала его!
— Однако не взяли его фамилию.
— Он был вторым мужем моей матери, — стараясь не нервничать, объяснила девушка. — Мой отец умер, когда мне было три года. Мама развелась с Уоллисом, когда мне исполнилось двенадцать, но мы продолжали дружить с ним до самой его смерти. Полагаю, вам известно, что он умер год назад и не может защитить себя от ваших нелепых и необоснованных нападок. Поэтому я и пришла к вам — чтобы постоять за его честь.
— И на чем же основывается ваша уверенность в его невиновности?
В пылу словесной пикировки Лорен наклонилась вперед.
— На том, что я знаю, каким замечательным человеком он был. Мы были знакомы девятнадцать лет. И я заявляю: Уоллис не мог обмануть, смошенничать или украсть чьи-то деньги.
— Дорогая мисс Кортни, я тронут вашей горячностью. Хотя вам стоило бы еще подпустить слезу для пущей убедительности. Впрочем, в суде вы можете хоть обрыдаться — это вам не поможет. Я намереваюсь предать огласке, а точнее сказать, опубликовать вполне законные доказательства мошенничества Уоллиса Гарварсона на следующей неделе и таким образом восстановить доброе имя одной из моих компаний. В деловом мире у меня репутация честного человека, и я никому не позволю лишить меня ее. Хотя ваш отчим приложил к этому немало усилий.
— Опубликовать? — только и смогла прошептать обескураженная Лорен. — Вы этого не сделаете!
— Еще как сделаю. — Мистер Кэллахэн отвернул манжету белоснежной рубашки и бросил взгляд на золотые часы. — Если вы больше ничего не желаете мне сообщить, думаю, нашу беседу можно закончить.
Девушка рывком поднялась из кресла.
— Предупреждаю: только попробуйте напечатать эту гнусную ложь о моем отчиме, и я подам на вас в суд за умышленную дискредитацию личности.
— Не советую. Выставите себя посмешищем перед людьми. Да и потом, вы хотя бы представляете, сколько это вам будет стоить?
— А вы все меряете на деньги?
— В данном случае — да. Уоллис Гарварсон выдоил из моей компании пятьсот тысяч долларов.
— Да признайтесь же, мистер Кэллахэн, что вы просто приняли неверное решение. Эта ошибка стоила вам полмиллиона долларов. И теперь вы ищете козла отпущения. Верно?
— Только попробуйте высказывать подобные мысли на людях, и тогда уже я подам на вас в суд. — В его голосе звучал металл. — Мой секретарь проводит вас.
— Нет, я не уйду, пока вы не пообещаете мне, что не станете втаптывать честное имя моего отчима в грязь, чтобы оправдаться в своих промахах!
Он расправил плечи и подошел к ней.
— Вижу, вы не сдаетесь, мисс Кортни. Хочу сообщить вам, что мне известно: вы купили мастерскую на деньги отчима. А еще у вас есть недвижимость на побережье в штате Мэн, которая раньше принадлежала ему.
Лорен вдруг осенила неприятная догадка.
— Вы с самого начала знали, что я его приемная дочь?
— Я всегда навожу справки о мастерах, чьи работы приобретаю. Очень помогает в бизнесе.
— То есть с того момента, как я вошла, вы вели какую-то нелепую игру со мной? Как омерзительно!
— Данное слово относится скорее к вашему поведению, а не к моему. Это вы живете на деньги, полученные вашим отчимом отнюдь не честным путем. Могу поспорить, вам нелегко играть на людях роль бедного скульптора, живущего впроголодь на чердаке, когда вы располагаете такими средствами. Впрочем, вряд ли это представляет для вас какую-то сложность. Не знаю, каков ваш творческий потенциал, но в своих превосходных артистических способностях вы меня уже убедили.
— Мои способности вас вообще не касаются! — взорвалась девушка, разозлившись не на шутку. — Опорочить имя покойного, зная, что я не в состоянии нанять адвокатов, чтобы тягаться с вами…
Его голубые глаза неотрывно смотрели на нее.
— А вы, похоже, совершенно уверены в его невиновности, не так ли?
— Естественно! Разве стала бы я тратить свое время — не говоря уже о вашем, — если бы допускала хоть на мгновенье, что Уоллис мог совершить нечто столь гнусное?
— Что ж, вам придется узнать правду, и она будет горькой для вас. А теперь вынужден просить вас уйти. Через десять минут у меня важная встреча.
И тогда Лорен забыла о гордости и решилась на последний шаг, как бы отвратителен он ни был:
— Может быть, я могла бы сделать что-то, чтобы помочь вам изменить ваше мнение?
Его глаза сверкнули.
