Ожидая тебя - [75]

— Мне следовало бы уже тогда догадаться, Мери, что ты всегда будешь крепко держать меня, что мне никогда не удастся от тебя освободиться, что я этого сам не захочу. — Он встал, отошел, а потом обернулся, чтобы взглянуть на то, что потерял. — Ты правильно делаешь, что уезжаешь, Мери. Ты не заслуживаешь того, чтобы похоронить себя в Колтрейн — Хаусе.

Мери посмотрела на Джека долгим взглядом. Но сейчас она не улыбалась. Слезы ручьем катились у нее по щекам.

— Как он мог сделать такое, Джек? — спросила она упавшим голосом. — Что он был за чудовище, что поженил нас? Своего сына на своей незаконнорожденной дочери? Своих собственных детей…

Джек сел, где стоял, — прямо на пол и в недоумении посмотрел на Мери:

— О чем ты, черт побери, говоришь?

— О том же… о том же, о чем и ты, — ответила она и тоже сползла на пол, опершись спиной о бок кровати. — О том, о Господи, Джек… Ты же знаешь. А теперь знаю и я. Мы с тобой сводные брат и сестра. Я была сегодня вечером у Генри, и он мне все рассказал. Он сказал, что поэтому…

Джек моментально вскочил на ноги.

— Я убью его! К черту все планы. Я задушу негодяя! Он подбежал к двери в коридор, но она была заперта.

Это дало ей возможность догнать его, схватить за руку и умолять не спешить.

Но Джек вырвал руку и попытался открыть дверь.

— Где ключ? — взревел он. — Где этот чертов ключ?

— Не знаю, — ответила Мери, пытаясь оттащить его от двери. — Наверное, нас заперли Клэнси и Клуни. Я знаю, что ты в это не веришь, Джек, но это они. Успокойся и сядь здесь, у камина. Ты не можешь убить Генри за то, что он, пытаясь защитить меня, сказал правду.

В то самое мгновение, как Мери выговорила, что они брат и сестра, Джека охватила холодная ненависть, не имевшая ничего общего с благоразумием или здравым смыслом. Это чувство наполнило его единственным желанием — помчаться в роскошный дом Генри Шерлока, выдернуть его из этого дома за седые волосы, четвертовать, а потом развесить по частям на деревьях на три мили вокруг.

Вместо этого он оказался запертым в собственном доме, и Мери уверяет его, что парочка привидений спрятала ключ.

— По-моему, я схожу с ума, — сказал Джек, отшатнувшись от двери. — Веду себя как идиот, как полный дурак и на самом деле верю, что двое умерших более полугода назад только что спасли мне жизнь. Поскольку за то, что я решил сделать с Генри Шерлоком, меня бы повесили. Вот так, Мери.

— Ах, Джек…

— И оставить тебя? — Он крепко прижал ее к себе. — Как я могу оставить тебя здесь одну после того, что услышал? О Боже! Боже!

— Все в порядке, Джек, — успокаивала его Мери, похлопывая по спине. Ей хотелось забрать у него часть его боли. Она всегда защищала его от него самого: его настроений, его импульсивности… от его упрямства, граничившего с глупостью. — Все хорошо. Все хорошо.

Он позволил ей несколько мгновений утешать себя, пока собирался с мыслями, пока понемногу стихало безумие, охватившее его.

— Мы не брат и сестра, Мери, — прошептал он ей на ухо и, слегка отодвинув буйные кудри, поцеловал нежную белую кожу. — Тебе придется поверить мне, дорогая. Ты урожденная Мередит Фэрфакс. Мы не брат и сестра.

Он неохотно отпустил ее, но только на минуту — чтобы сесть на ковер перед камином.

— Мой отец — Август. Я чувствую себя как-то чище, называя его Августом. Он мне кое-что рассказал в ту последнюю ночь, Мери, в ночь, когда я дал согласие жениться на тебе и тем самым спасти жизнь тебе, Киппу, Клуни и Клэнси. Ведь Август поклялся отправить нас всех на виселицу. Но то, что он мне рассказал — и не без пьяной ухмылки, — могло обернуться еще худшим, в десять раз худшим.

— Но он не сказал тебе, что мы брат и сестра?

— Нет, Мери, клянусь. И Шерлок — черт бы его побрал со всеми потрохами — знает, как все обстояло на самом деле, ведь он присутствовал при разговоре. У меня было время в последние годы провести расследование и по крайней мере узнать, что мы, слава тебе Господи, не брат и сестра.

То, что я собираюсь тебе рассказать, кажется не важным по сравнению с чудовищной ложью Шерлока. Но тогда этого было достаточно, чтобы я согласился покинуть Англию, возможно, насовсем. Это вынуждало меня сторониться тебя с тех пор, как я вернулся. Трусливо с моей стороны, да? Я решил, что, узнав правду, ты возненавидишь меня, хотя и знал, что, если не скажу тебе все, не имею права любить тебя. Неужели я всегда буду таким идиотом?

Мери вытерла слезы, провела тыльной стороной ладони у себя под носом, как делала в детстве, когда проливала слезы из-за какой-нибудь детской трагедии.

— Расскажи, что сказал тебе Август. Я слушаю, Джек.

Они сидели на ковре перед камином, соприкасаясь коленями. В камине, освещая их, ярко горел огонь. Остальная часть комнаты была погружена в темноту. Весь мир сузился до этого освещенного пятачка, где их было только двое и где Джеку предстояло поведать Мери старую историю.

— После того как я наконец согласился на женитьбу, — начал Джек, взяв руки Мери в свои, — Август рассказал о том, что случилось семнадцать лет назад, в тот год, когда ты появилась в нашем доме, Мери, и он стал твоим опекуном. Я не хотел, чтобы ты об этом узнала, но я не смогу быть с тобой, если не расскажу тебе, что меня останавливало.