Ожидание заката - [72]

На мгновение у Миши мелькнула странная мысль, что все это чудовищная ошибка, какая-то нелепая случайность.

Мелькнула и тут же исчезла. Странно все-таки, если знают, что он спец, или по крайней мере, его таковым считают, почему прислали таких придурков? Разведка боем? Конечно, ни светлый, ни взрывник не выглядели дилетантами, но как известно, один дурак может сбить с толку целый коллектив. А тут их два! Минимум. Что-то не стыкуется.

Спец, ну надо же! Сам Миша никогда не считал себя спецом. Когда ему хотелось быть таковым, он еще ничего толком-то и не знал, не говоря уже об умении, одни амбиции и хвастливая уверенность, в общем-то, не более. А когда, наконец, пришел опыт, и притом немалый, многое с высоты прожитых лет виделось уже совсем не так, как много лет назад. Пылкие юношеские мечты уступили место спокойному трезвому расчету с привкусом горечи…

Конечно, настоящий спец сделает все как надо… Как герои боевиков, которые Миша изредка любил посматривать под холодное пивко. Сказки сказками, но некоторые вещи вполне можно было оттуда почерпнуть, чтобы потом использовать в реальной ситуации…

Всегда главный герой побеждал. Понятно, зритель смотрит на мир глазами героя, сопереживает ему и чувствует себя на его месте. А в реальной жизни – каждый сам себе герой, и у каждого – своя правда. Всех киношных героев Миша делил на три категории, и посмотрев фильм до половины, относил персонажа в ту или иную группу.

Первая – супер крутые герои, которые никогда не ошибаются, идут напролом и гарантированно победят. Впрочем, нет, герои всех категорий гарантированно побеждают! И если главного героя убивают вначале, значит, он к концу он непременно оживет. Вряд ли остаток фильма будет о его похоронах и поминках!

Вторая – обычные граждане, которые ничем не выделяются из общей толпы других таких же посредственностей. Но в нужный момент именно они спасают мир и берут на себя руководство растерянным стадом.

И наконец, третья – вольная комбинация из двух первых: – первую половину фильма отрицательные персонажи поодиночке и коллективно бьют положительного, а вторую – уже он их.

Миша поймал себя на том, что совершенно не думает о Кирилле Александровиче, сейчас лежавшем под холодными лампами прозекторской, и это показалось ему каким-то предательством. Но неожиданное нападение полностью перевернуло обычный уклад жизни и сейчас мозг сам пытался справиться со стрессом, переключая мысли в другое русло.

Наведайся они, например, следующей ночью, и шансы на удачу возросли бы многократно. Конечно, Миша мог находиться в соседней квартире, в полной готовности и во всеоружии, но сейчас сложно делать выводы. А за десять лет навыки ощутимо подрастерялись, так что еще вопрос, был бы он готов ко встрече, или его все-таки застали бы врасплох?

Итак, что теперь имеем на повестке дня?

Несомненно, мотивом трех убийств послужила ночная сходка. Что же такое там произошло, что теперь подчищают следы месячной давности, которые, не забей Старски тревогу, вполне привели бы двух несостоявшихся сыщиков в тупик?

Если использовать спортивную терминологию, то в конкурсе странных фактов, первое место с большим отрывом безоговорочно занимает ночь в заброшенном доме отдыха.

На второе место выходит загадочный самоубийца, на третье – алмазная пуля.

Миша отхлебнул кофе. Под ровный шум двигателей хорошо думалось. Пассажиры были заняты своими делами, кто-то дремал, кто-то читал. Невзначай зацепив локтем читавшую журнал соседку, Миша придал своему лицу извиняющееся выражение. Та улыбнулась и кивнула ему.

Он открыл фотографию Хельги Груббер, и стал рассматривать. Если фото сделано недавно, то для своих лет та выглядит очень неплохо. Чуть выдающиеся скулы, прямой нос, выразительные губы. Выщипанные брови идеальными дугами подчеркивают голубые, глубоко сидящие глаза. Женщина могла бы быть красивой, если бы не отталкивающая строгость, нечто среднее между пренебрежением аристократки и суровостью амазонки.

Типичная стерва, мать ее! Разумеется, это было типичным предубеждением, из-за смерти старика сейчас доминировавшим над здравым смыслом. Некоторое время Миша рассматривал фото, потом со вздохом опустил крышку.

Откинувшись в кресле и закрыв глаза, он еще раз восстановил в памяти разговор со Старски.

Ошибкой старика было спросить Старски о роли Хельги Груббер в собрании. Судя по реакции Макса, именно она, эта фраза показала всю несостоятельность дознавателей, ищущих наобум непонятно что, и в мгновение ока превратила следователей, внушающих страх, в двух потенциально опасных назойливых дилетантов. Естественно, именно поэтому Старски перестраховался.

И если вспомнить реакцию немца, возможно, что Хельга ничем не отличалась от своих сообщников, ни положению, ни по статусу…

И значит, не она была основной фигурой в собрании, а ее отпечаток – не более чем нелепая случайность. Может, она последней держала этот злосчастный планшет, перед тем, как его сломать. Тем более, что кроме Хельги там было семь человек, если не считать хозяина. Теперь Миша не сомневался, что металлические лотки были приготовлены для членов собрания. Но зачем? Вариантов масса, но ни одного нормального. Да и не в лотках, по большому счету, дело. И не в пуле.