Ожидание заката - [21]

На ум тотчас пришли слова Палыча: «Если противников трое или больше, убегайте! Врачам будет глубоко насрать на ваш патриотизм, он только добавит им работы».

Так как пацанов, готовых к самым решительным действиям, было значительно больше, пора было отступать. Конечно, как вариант, можно было упасть на колени, извиниться и получить порцию оплеух, но мне такой финал решительно не нравился.

Будь противников один-два, ну максимум три, будь я в форме, тогда можно было бы склонить чашу весов в свою сторону, а так… Только в фильмах главный герой круто мочит врагов, а остальные послушно ждут своей очереди. В настоящей драке Ван Дамму мигом снесут голову, и не помогут ему ни богатый опыт тренировок, ни растяжка, ни авторитет.

С другой стороны, зачем тогда тренировки, если появляется ряд ограничивающих условий? Хотя эти условия возникают все время, и постоянно мешают жить…

Резко ударив нападавшего ногой в живот, (а не в голову, как хотелось), толкнув его вперед, то есть, почти повторив прием с Ромой Жаворонковым, и сбив его с ног, я перепрыгнул через поверженного и круто рванул с места. Следом с шумом бросились остальные, желающие попробовать на вкус чемпиона области по контактному таеквондо.

Сразу оторвавшись от преследователей, и наглядно продемонстрировав, чем отличается любитель от профессионала (сказались тренировки), я подбежал к невысокому, по грудь высотой заборчику и ловко перемахнул через него. Остальные, матерясь, лезли следом. Один особо одаренный вырвался вперед и сократив разрыв, метнул вслед недопитую бутылку. Бутылка больно ударила меня в правую лопатку и облила какой-то жидкостью, судя по запаху – опять пиво.

Взвыв от боли, я развернулся назад и бросился навстречу бросавшему. Тот попытался затормозить, но было поздно: он сам налетел на кулак носом. Послышался всхлип и пацан завалился назад. Я повернулся и бросился бежать.

…Подойдя к подъезду, я огляделся – вокруг никого не было, погоня тоже давно отстала, и вошел внутрь.

Зайдя в лифт, я нажал на седьмой, и устало привалился к стене. Надпись, сделанная вандалами на стене напротив гласила, что некий Серик – король ринга. Несколько секунд я вдумчиво созерцал ее. Потом выругался.

Чемпион, твою мать! В Китай ехать уже не хотелось, и в монастыре жить тоже. Весь кайф от победы на соревнованиях прошел, спина и лицо болели, на душе было противно.

Зайдя в квартиру, я не разуваясь, подошел к зеркалу. Под глазом наливался огромный фингал. Мрачно обозрев синяк, я принялся стаскивать куртку. Она была вся подтеках и воняла пивом. Мыть ее не хотелось – не было настроения.

– Ага, разобрался, – сообщил я неизвестно кому и повесил куртку на вешалку. Потом прошел на кухню и выпил холодной воды из-под крана. Есть уже тоже не хотелось.

– Решил проблемы, – бормотал я под нос, раздеваясь – поучил детишек уму-разуму, чемпион хренов!

Коротко звякнул мобильник – пришла SMS-ка. Я взял телефон в руки. От Димки: «Спокойной ночи, черный пояс».

Чемпион области по контактному таеквондо громко выматерился.

ІІІ

«Опель» летел по трассе. Не выспавшийся Димка вел машину, мрачно глядя на дорогу. Ему идея с поездкой в Кольцово не очень нравилась, и теперь он ругал себя за то, что вчера не смог отказаться от этого чертового расследования.

Павел, напротив был свеж и полон сил. Рано встав, он первее всех собрался и нетерпеливо ждал отъезда.

Развалившийся на заднем сиденье Голубых был полностью погружен в размышления. Вчера, или вернее, сегодня ночью, не в силах заснуть, он прошел на кухню выпить на сон грядущий чаю и заодно полистать материалы дела, так сказать, для общего развития. Когда все документы были перечитаны еще раз, и выпиты две чашки, Миша вспомнил о ноутбуке. Но компьютер Павел уже отнес обратно к себе в комнату. Вздохнув, Миша огляделся по сторонам. Спать ему не хотелось, а занять себя было решительно нечем. Взгляд его упал на лежавшую на подоконнике пачку газет. Миша потянулся за ними, и рука его наткнулась на огромную лупу в оправе, точь-в-точь, как у Шерлока Холмса. Очевидно, Клавдия Александровна пользовалась ею в качестве очков.

Повертев увеличительное стекло в руках, Миша достал из папки пакетик с пулей, той самой, которую патологоанатом извлек из груди самоубийцы.

Аккуратно сжав сильными пальцами комочек металла, Голубых внимательно посмотрел на него в лупу. Девять человек из десяти, попадись им в руки нечто подобное, вряд ли смогли бы определить, с чем имеют дело. На первый взгляд, пуля, или вернее, то, что от нее осталось, напоминала бутон розы с сильно обвисшими лепестками. Или гребной винт с загнутыми назад лопастями.

Пару раз в жизни Михаилу приходилось сталкиваться с подобным. Первый раз в восемьдесят пятом, в Афгане, когда сержант Голубых и четверо зеленых пацанов нарвались на сюрприз в каком-то Богом забытом кишлаке. Когда Валька Перельман подошел к трем сидящим в тени каменного забора старухам, надеясь купить или выпросить у них стакан козьего молока. Когда одна из старух откинула платок и оказалась бородатым духом, который с быстротой молнии провел Вальке по горлу чем-то металлическим, и так ловко отдернул руку, что на одежду ни попало ни капли крови. Когда из-за угла внезапно появились перекошенные рожи, с горящими от ненависти глазами и начали стрелять. И когда Миша и еще один дед, Сережка Завадский, успели схватить АКМы и поведя огонь короткими очередями, заставили боевиков на время спрятаться.