Ожидание - [3]

Женщина задумалась, глядя в прозрачную воду, где стайка маленьких рыбешек носи-лись друг за другом, напоминая игры маленьких детишек. Женщина улыбнулась, но тут же видимо о чем-то вспомнив, вздохнула. Встав с земли, быстрым резким движением подняла узел с травой. Взвалив его на плечи, она пошла прямо по воде, осторожно ступая на скользкие, взятые зелёной тиной камешки. Достигнув противоположного берега, она с минуту отдыхала, не опуская поклажу, а потом, удобнее перехватив узел слабеющими ру- ками, быстрым шагом зашагала к тропинке, что тонкой лентой поднималась вверх из оврага.

Женщина была сравнительно молода и ещё довольно красива. На вид ей было около тридцати лет, не больше. Две толстые черные косы свободно падали на пышную грудь, делая похожей её на юную девушку. Несмотря на то, что она родила троих детей и выкор-мила их грудным молоком, она, когда-то из пухлой розовощекой девушки, к тридцати годам превратилась даже в несколько худую женщину. А от поры девичества лишь то и осталось, что пышная грудь да косы, такие же толстые и черные как в девчонках. Её тонкие, дугообразные брови, подчеркивали матовую бледность кожи, а карие, даже, скорее всего черные глаза, в которых не было видно зрачков, и которые порой отли- вали мягким спокойным светом, делали лицо женщины бесхитростным, а оттого прият- ным, и располагающим к улыбке…

Наконец показались огороды. Перевалив узел через плетень, женщина быстро переско- чила через него, а затем, подкатив узел ближе к тропинке, проходившей посередине огоро- да, оставила его в покое. Сейчас придут дети и отнесут узел под навес, где свежескошен- ная трава будет раскидана для просушки. Кажется, девчонки уже проснулись, и, что-то делают на заднем дворе дома, потому что даже сюда долетают их звонкие голоса.

Женщина, неспеша шла по тропинке, когда из-за соседнего плетня выглянула светло — волосая женщина лет сорока, с белым пушистым полотенцем на плечах. Откинув назад голову, она возмущенно смотрела на устало бредущую женщину, и, наконец произнесла чуть хрипловатым голосом:

— Мария! Ты где пропадаешь с утра? Дети тебя ищут, ко мне два раза прибегали…

Молодая женщина, которую назвали Марией, остановилась, в раздумье посмотрела на со- седку, и, протягивая руки к подбегающим двум дочерям, устало произнесла:

— Да где — же я могу быть с самого утра! Корову в стадо отогнала, потом траву в поле нарезала…

— Опять, наверное, от жадности целую копну на плечах притащила? — укоризненно по-

качала головой соседка, но затем, глянув своими удивительно красивыми глазами василькового цвета на девочек, повисших у матери на руках, проговорила улыбаясь:

— Смотрю, помощницы у тебя большие стали, растут не по дням, а по часам. Кажется, только вчера ещё маленькими были, а сегодня с утра двор метут, курей кормят, да на Сашку — лентяя покрикивают. Умницы, да и только! А уж красавицы, какие…

— Они и в самом деле у меня умницы! Без них я никуда! — Мария обняла дочерей и при- жала их к себе.

Рыжие, да конопатые, они словно два подсолнушка сверкали на солнце своими яркими, желто-красными головами. Разница между девочками была где-то около двух лет. Стар — шей было почти десять, а младшей уже исполнилось восемь лет, но они чем-то неуловимо были похожи друг на друга. Это касалось не только рыжих, почти огненных волос, и лица, сплошь усеянного веснушками, это касалось той улыбки, с которой они смотрели на мать. Она тоже улыбнулась им ласково, и тихо произнесла, кивая в сторону огорода:

— Узел с травой там, на тропинке. Принесите его и раскидайте траву под навесом. Пусть сохнет.

— Побежали! — воскликнула одна из девочек, та, что постарше, и через секунду, две тоненькие фигурки уже мчались по узенькой тропинке, оглашая веселым заливистым смехом огромный сад, который плавно переходил в такой же большой огород.

Посередине огорода в буйном цветении картофельной ботвы стояло высокое, корявое дерево, толстый ствол которого местами потрескался и облупился от коры. А в одном месте образовалось большое черное дупло с закругленными краями, на которых прозрачными наростами выделялись пятачки сладкого древесного клея. Это была старая урючина, которой было, наверное, очень много лет. И, возможно, она единственная уцелела от бывшего монастырского сада, что по преданию располагался именно здесь, неподалеку от бывшей церкви, теперь же превратившейся в кинотеатр, откуда по вечерам громко неслась из динамиков модная музыка. Хотя едва ли кто вспоминал те далёкие времена, когда здесь все было по- другому. Быть может, об этом помнило лишь само дерево…

Хотя урючина и была старой, но она по-прежнему продолжала радовать детей своими вкусными нежными плодами. Дети тоже отвечали ей взаимностью. Летом девочки игра-ли под ней в куклы, а шестилетний Сашок стрясывал с дерева полузрелые плоды, или сдирал с коры прозрачные упругие наросты клея, и с удовольствием жевал их, вопреки запретам матери и сестёр.

Вот и сейчас, добежав до дерева, девчонки закружили вокруг него, с хохотом стараясь, увернуться друг от друга, но через минуту одна из девчушек помчалась к узлу с травой, за ней другая, и вот они уже тащат его, всё, также громко хохоча на весь сад-огород.