Ожидание Двойной Кошки - [4]

Возле входа сидел одиноко с кувшином вина длинный субъект унылого вида. На него серый гвид внимания не обратил. Знакомы были, да только знакомство это не из приятных, к тому же объявлять о нем открыто ни тот, ни другой, никогда бы не стали. Вильяус, черный гвид, служил Великому Герцогу; Офедр — маршалу гвардии, которым по традиции был принц крови, надежнейшая опора короны. Великий Герцог и королевская семья друг друга на дух не переносили. Но если аристократы выражали свою ненависть подначками на придворных собраниях да интригами, подчиненные им люди охотно били друг другу морды и охаживали дубинками. До смертоубийства, хвала Великим Светлым, не доходило.

А Офедр однажды Вильяуса выручил. Случилось то в Качкаре, где счеты между земляками враз забывались, и Вильяус, случись что, можно было не сомневаться, в беде его не бросит. Доложит, ясное дело, по начальству, что Длинное Ухо Офедр вернулся с той стороны и притащил с собой подозрительную девку. А может, он лучше самого Офедра знает, кто такая Кайтар, и почему ее столь срочно тайком надо было из Качкара выдернуть. Здесь, в пограничье, земли великого герцогства. А у герцога, дело ясное, все схвачено, муха без разрешения не пролетит. Похоже, совсем не зря здесь Вильяус сидит, делая вид, что Офедра вообще не видит.

Знатный пожилой господин с тремя слугами, увешанными оружием по самые уши, только приступили к обеду. Это за одним столом для благородных. А что за другим? Две дамы, три служанки, слуга и сопровождающие их пять гвардейцев. Так, понятно, дамы явно высокородные, но себя напоказ не выставляют. Вуали, приподнятые лишь на время обеда, простая посуда из корчмы. Конечно, закуска наилучшая, да и прислуживает им сам Зогер, корчмарь. Гвардейцы пожевали хлеба с сыром и сидят мрачные, даже вина не пьют. Третий стол пустует. А что будет позади нас?

Офедр обернулся, как бы в поисках прислужника, и внимательно осмотрел дальний угол корчмы, где обычно сидела совершенно голопузая и беспородная публика. Пятеро. Двое вида очень даже подозрительного, этакие битые и тертые искатели приключений. Глаза в сторону отвели, но гвид и так понял — эти двое примечают каждое движение, кто бы его в корчме не сделал. И вина не пьют — молоко себе заказали. Короткие походные плащи, одинаковые, что у обедневших дворян, что у доверенных слуг или вольных ремесленников, оттопыриваются. Кинжалы, стало быть. Что же, граница рядом, удивляться нечему.

Одинокий пьяница в некогда роскошном кафтане клевал носом над кружкой пива. Этот безопасен. Еще двое, мужчина и женщина, с одинаково застывшими лицами сидели над тарелками с кашей. Серые грязные волосы, на женщине — рваная кацавейка, мужчина щеголял в некогда белой рубахе и красной безрукавке с нашитыми медными монетами. Такие носят торговцы из Смалена, с юга, но на торговцев эта парочка ничуть не походила. Скорее всего, неопытный взляд признал бы в них опустившихся бродяг, но гвид Длинное Ухо в людях разбирался. Не были эти двое бродягами, и привело их сюда какое-то тайное дело.

Может, их дело с поручением Офедра и никак не связано, а все же подстраховаться стоит. Только Кайтар пусть не участвует. Вдруг это по ее душу пришли?

Подвигая девушке хлеб, гвид незаметно бросил в солонку щепотку красного порошка. Девушка отвела глаза в сторону. Сколь бы неумелой ученица колдуньи ни была, но не узнать Голубиник не могла. Щедро наклонив солонку над тарелкой супа, Офедр вытряхнул порошок Голубиника себе в тарелку и быстро все выхлебал.

— Они здесь не человека ожидают, — неожиданно тихо произнесла ученица колдуньи.

Гвид в ответ только фыркнул. Голубиник начинал действовать. Время растягивалось, в каждое мгновение умещались многие и многие события. Вошел мужичок среднего возраста, держа под мышкой здоровущий мешок. Офедр успел подивиться, как это вновь вошедший легко несет свою ношу. Откуда-то он знал, что веса мешок немалого. Но было пора оборачиваться, поглядеть на ту парочку, и окончательно решить, представляют ли они опасность для Кайтар. Сейчас его взор позволял разглядеть и скрытую сущность любого человека, а также истинный облик. Двое сзади оказались людьми, но не просто людьми. Баскутами. Сквозь человеческую оболочку просвечивали шевелящиеся синие линии. Баскуты не обратили на Офедра внимания, они внимательно глядели на входную дверь. Гвид повернулся, его взгляд скользнул по присевшему за соседний столик вновь вошедшему мужичку и остановился на его мешке. Оп-па! Мешок излучал ровный багровый отсвет.

Кто там? Лысый Малинник? Мелкий Жвачник? Дурик-дерево? По размерам подходили только они. Свечение ровное, стало быть, добычу мужичок связал заклятьем либо усыпил как-то. Непростой, видать, мужичок, даром что одет в драный плащ, а нечесанные волосы все забиты сосновыми иголками. Волна чувствительности к колдовству, порожденная порошком Голубиника, пошла на убыль. Перестал светиться мешок, люди в корчме задвигались в обычном темпе, на гвида навалилась непреодолимая дремота — расплата за мгновения нечеловеческой чувствительности.

В этот момент лесной мужик с мешком пересел к ним за стол.