Ожерелье из звезд - [23]

— Почему вы здесь спрятались? — спросил он.

— Я хотела полюбоваться на море, — ответила Беттина. — Оно настолько величественно!

— Вы явно не боитесь морской болезни!

— Мне очень повезло, — улыбнулась Беттина.

— Но все-таки, когда вы идете по палубе во время такой сильной качки, надо быть осторожнее! — предостерег ее герцог. — Иначе вы можете упасть за борт.

— О! Только не до того, как я увижу открытие Суэцкого канала! — воскликнула Беттина.

Он рассмеялся.

— Но ведь это падение за борт и в другое время было бы ни к чему?

— Я пытаюсь… предоставить завтрашнему дню… самому заботиться о себе, — неосторожно сказала Беттина.

— Пытаетесь?

— Ничего другого мне не остается.

В ее голосе послышались нотки отчаяния, которые не укрылись от герцога. Немного помолчав, он спросил:

— Вам нравится это плавание?

— Я в жизни ничем так не наслаждалась! — искренне воскликнула Беттина. — Ваша яхта просто чудесная, и можно многое увидеть, путешествуя на ней! И так хорошо размышлять, глядя на бесконечные волны!

— И о чем же вы размышляете?

Беттина не ожидала, что герцог может заинтересоваться ее словами.

— Сегодня утром, — сказала она наконец, увидев, что герцог ждет ее ответа, — я думала о радуге, которую видел Фердинанд де Лессепс. Он решил, что она появилась в самый счастливый день его жизни.

— Я не помню такой истории, — признался герцог. — Расскажите мне ее.

— Это случилось, когда он вернулся в Египет через двадцать лет после того, как впервые начал мечтать о создании канала, — начала Беттина. — К этому времени его друг, принц Сайд, стал вице-королем и был рад принять его в качестве своего гостя.

Герцог кивнул, подтверждая, что этот факт ему известен, и Беттина продолжила свой рассказ:

— 15 ноября 1854 года месье де Лессепс принял решение поговорить с вице-королем относительно строительства Суэцкого канала. Они расположились лагерем под Александрией. В пять утра де Лессепс встал и вышел из своей палатки.

Герцог с интересом слушал ее рассказ, и Беттина, польщенная его вниманием, продолжила:

— Первые лучи солнца уже озаряли горизонт, но день обещал быть пасмурным. И вдруг произошло нечто необычайное!

— Что же именно? — невольно спросил герцог, заинтригованный ее рассказом.

— На небе вдруг появилась ярчайшая радуга, протянувшаяся с востока на запад, — ответила Беттина.

Улыбнувшись, она стала рассказывать дальше.

— Именно появление этой радуги и убедило месье де Лессепса в том, что этот день будет самым счастливым днем его жизни. Он быстро оделся и в пять часов утра сел

на своего арабского скакуна и помчался к палатке вице-короля!

Глаза у Беттины оживленно блестели. Она рассказывала так увлеченно и живо, словно сама присутствовала при этих событиях.

— Перед палаткой вице-короля была устроена настоящая баррикада, но Фердинанд де Лессепс, который всегда был превосходным наездником, легко ее преодолел. Вице-король видел это — как и его генералы, — и все они восхищенно закричали и захлопали в ладоши.

— Арабы всегда очень высоко ценили хорошую верховую езду, — заметил герцог.

— Наверное, он это знал, — откликнулась Беттина. — Когда он спешился и прошел в палатку вице-короля, сердце его переполняло чувство уверенности.

— Интересная история, — проговорил герцог. — А вы верите в приметы и знамения?

— Да, конечно же!

Посмотрев на герцога, Беттина решила, что легкий цинизм, не покидающий его лица, немного портит впечатление.

— В истории их было так много, — попыталась объяснить она свое утверждение. — Например, Вифлеемская звезда.

Герцог улыбнулся, и из его взгляда исчез весь цинизм.

— Я как-то думала об этом, — добавила Беттина, — и пришла к выводу, что в большинстве случаев то, что вы назвали «приметами и знамениями», представляло собой некий свет: звезда, пылающий куст, радуга, свет, исходивший от самих людей, который потом превратился в нимб на христианских изображениях…

Наступило недолгое молчание, а потом герцог очень тихо сказал:

— Может быть, мы все ищем именно этот свет.

А потом он поднялся на ноги и, не сказав больше ни слова, оставил ее.

Только когда герцог уже ушел, Беттина вдруг поняла, каким странным получился их разговор. Она никогда не думала, что сможет настолько доверительно говорить с мужчиной — тем более с таким, как герцог.

Ей вдруг показалось, что ему было скучно ее слушать… Но потом она почувствовала непонятно откуда взявшуюся уверенность в том, что заблуждается, думая таким образом. Просто он держался с ней совсем не так, как с остальными женщинами, приглашенными на его яхту.

Беттина была достаточно сообразительна для того, чтобы понять, что, окажись герцог наедине с леди Дейзи или леди Тэтем — или, наверное, с любой другой своей гостьей, — они начали бы говорить ему комплименты и флиртовать с ним, бросая на него кокетливые взгляды.

«Но я на такое неспособна, — сказала она себе, — и говорю я только то, что думаю. Может, мне не следовало этого делать?»

Она была не уверена в себе — и в то же время понимала, что неспособна ни к какому притворству и может быть только собой. Настанет ли когда-нибудь такое время, когда она будет такой же утонченной и многоопытной, как леди Дейзи, или такой намеренно-вызывающей, как леди Тэтем?