Ожерелье голубки. Райский сад ассасинов - [34]

- Вкус хлеба зависит от голода. Цена помощи зависит от угрозы. Вы находились в смертельной опасности и потому склонны переоценивать.

Аль-Мансур оборвал его возражение нетерпеливым жестом:

-Я еще ни разу не переоценивал положения. Мы придерживаемся законов алгебры, заранее данных величин и правил логики. Мне ясно одно: твой взгляд внушил ассасину парализующий ужас. Почему? В тебе нет ничего ужасного. И все же то, чего не смогли бы сделать ни я, ни мои вооруженные стражники, ты выполнил без слов, без жестов, только своим присутствием. Для этого существует лишь одно-единственное объяснение: человек знал тебя.

- Но почему наше предполагаемое знакомство должно было его напугать?

- Он не ожидал увидеть тебя здесь. Он считал это невозможным. Ты был для него ифритом, духом из могилы.

- Возможно, он перепутал меня с кем-нибудь.

- В мире, из которого явился этот ассасин, нет таких мужчин, как ты, с синими глазами и белокурыми волосами. Нет, я убежден: он знал тебя.

-Тогда и я должен был бы его знать, – сказал Орландо,

-Так и есть, – ответил аль-Мансур.

- Но клянусь, я никогда не встречался с ним!

Мансур молча выпил, не спуская глаз с гостя. Он пошевелил губами, будто что-то говорил про себя. Орландо разобрал только отдельные слова:

- В самое сердце мне дует ветер, ветер пустыни… аль-Хима, аль-Баттил, у подножия гор Гуана… где я тебя встречал? Тысячи лет ты идешь сквозь сны тысяч поэтов и потом вдруг видишь свет мира… встречаешься со мной, твоей смертью.

- Кто это написал? – спросил Орландо

- Каис Маджнун, помешавшийся от любви, из рода Амир. Старая арабская легенда, трагедия смертельной встречи.

Аль-Мансур наполнил бокалы.

- Прости, что досаждаю тебе вопросами. Я плохой хозяин. Теперь ты должен рассказать мне сказку.

Орландо поднял свой бокал.

- Позвольте мне заменить сказку притчей. Молодой крестьянин нашел волка, попавшего двумя лапами в капкан. «Хорошая шкура», – сказал он себе и поспешил за топором и ножом. Он ушел еще недалеко, когда увидел лису, которая принесла волку половину своей добычи. Из любопытства, желая узнать, что же произойдет дальше, крестьянин приходил тайком каждый день. Лиса тоже приходила каждый день и приносила плененному волку свежее мясо. «Доброта Бога безгранична и направлена на всех, без различий», – сказал священник, которому обо всем рассказал крестьянин. «Коли это так, – сказал себе крестьянин, – то и я не буду утруждаться. Господь позаботится и обо мне». Он лег на лугу и стал наслаждаться бездельем. Много дней подряд он лежал там и ждал доброты от Господа. Он уже был так слаб, что не мог больше подняться. И тогда он услышал голос: «Ты сделал неправильный выбор, крестьянин. Не волк, но лиса была твоей судьбой». Как может просить о помощи тот, кто достаточно силен, чтобы заботиться о себе и других?

Аль-Мансур погладил своих гепардов и ответил:

- Я люблю басни древних. Ксенофан писал: «Если бы звери выдумали себе богов, то они выдумали бы их подобными себе, чтобы потом утверждать, будто сами они являются подобием божества».

- В Библии есть изречение премудрости Соломона: «Unusquisque sibi deum fingit, каждый сам создает себе своего Бога».

- Соломон был одним из нас, – сказал аль-Мансур, – человек с Востока, могущественный и мудрый.

Его испытующий взгляд снова надолго остановился на Орландо, прежде чем он спросил:

- Кто ты? Нет, не говори. Позволь мне отгадать. Рожденный в Андалузии, из рыцарской знати, с арабской кровью в жилах.

- Вы знаток людей, – рассмеялся Орландо. Аль-Мансур пропустил мимо ушей замечание.

- Однако что привело тебя в Александрию? – продолжал он. – Крестоносцы и посланники не путешествуют поодиночке, но ты и не торговец.

- Я тамплиер, – сказал Орландо.

- Аллах всемогущий, тамплиер! Ты – тамплиер! Удивление и признание звучало в том, как аль-Мансур произнес это заключение:

- Тамплиер, которого испугался ассасин.

* * *

Как раскаленная лава сверкал Нил в первых лучах дня. Были слышны только стук копыт и храп лошадей. Их было семеро всадников: Орландо, аль-Ман-сур, его сирийский повар, охотник, умеющий читать следы, и три бородатых телохранителя с персидскими луками и копьями, украшенными флажками. Впереди с легкими прыжками бежали два молодых гепарда, восхититься которыми у Орландо уже была возможность – еще в первый вечер. До полуденного молебна они достигли ровного плоскогорья на краю огромной пустыни.

Были разбиты шатры, налиты напитки. Люди и звери искали защиты от палящего солнца. Только ближе к вечеру началась сама охота. В высушенном вади негр нашел свежие следы газелей. Гепардов взяли на длинные кожаные поводки. Аль-Мансур протянул Орландо лук из африканского железного дерева с четырьмя стрелами.

– Утебя первый выстрел. Удачи!

Следопыт, в одной набедренной повязке, побежал вперед босиком. Его иссиня-черная кожа была вся в складках и потрескалась как кожа слона. Семенящими шажками, то и дело оборачиваясь, он шмыгал вокруг, словно вспугнутая куропатка. Подчас он вставал на колени, касался носом земли, пробовал ее языком и вращал глазами так, что белки его глаз сверкали. Возле горы из обрушившихся камней, которая закрывала вид на узкую долину, он остановился весь дрожа. Мансур слез с коня. Другие последовали его примеру. Осторожно выглядывая из-за скал, Орландо увидел на расстоянии четырехсот шагов стадо из одиннадцати антилоп.