Ожерелье - [6]

В маленьких деревянных чашах принесли еду — или то были не чаши, а крышки черепов умерших монахов? Волокнистые кусочки пищи походили на старую полопавшуюся кору, но раскусывались легко, как поджаренные до хруста свиные шкварки. По вкусу это больше напоминало смазанные мёдом и обсыпанные корицей орехи кешью с жаровни. К еде подали густой белый соус, солоноватый, но с горьковатым послевкусием. Я тотчас узнал его: то было легендарное молочко монастыря, якобы чудодейственный секрет внутренних желез, который монахи раздавали пилигримам, а те уносили домой в маленьких глиняных кувшинчиках и продавали в качестве лекарства. Когда-то монастырь держал на довольствии, наряду с пилигримами, свыше тысячи монахов, но теперь их здесь осталось не больше сотни.

Некоторые люди предполагали, что это молочко и есть та умиротворяющая эссенция, поскольку она, возможно, содержала наркотик, который подавлял разлад среди картезиан и объединял их, однако в субстанции не было найдено ничего такого, что могло бы сойти за психотропное средство.

Я взглянул на посланника Флота. Он, казалось, ни о чём таком не думал и с аппетитом жевал волокнистые кусочки, запивая их молочком. Тогда и я отбросил всякую сдержанность и утолил свой голод.

Зажгли курительницы. Значит, подошло время аудиенции Кешры. Сладковатый дым воскурений затруднял дыхание. Или это начал действовать наркотик? Я нашарил свою кислородную маску и прижал её к лицу.

Внезапно послышались звуки литавр, и монастырь содрогнулся от трубного гула. Посреди светящейся стены раскрылось круглое отверстие. Монахи моментально сгрудились вокруг нас и повели, нет, протолкнули нас через это отверстие в высокое помещение, которое, судя по всему, и было святая святых. На своего рода кафедре, в складчатом углублении высоко в стене, виднелась рослая, странно искривлённая фигура, взиравшая на нас сверху вниз. Я заглянул в лицо старейшего существа, какое когда-либо в жизни встречал. Своими длинными руками и чёрной кожей оно походило на древнее прасоздание, имеющее мало сходства с аборигенами этой планеты. Это как если бы кожу картезианина натянуть на гораздо более высокий скелет и высушить под беспощадным солнцем высокогорья. Существо действительно казалось, как некоторые и предполагали, пришельцем из других миров, отпрыском очень древнего вида, который некогда попал на эту планету и нашёл способ вновь и вновь воплощаться в образе коренного жителя. Я знал, что эта Кешра появилась на свет у маленьких людей вблизи Сент-Назарета на берегу Внутреннего моря, и когда при ней обнаружили знаки возрождения, её ещё маленьким ребёнком доставили в монастырь. Однако дух древней расы — и монастырь — сформировали из неё другое живое существо: возрождённую богиню.

Она, словно прочитав мои мысли, остановила взгляд на мне. Это не был затуманенный взор аборигена, это были чужеродные глаза — и это были глаза больного, страдающего существа.

Посланник Флота с самого начала снял треуголку и держал её прижатой к орденоносной груди. Он поклонился, поднял стальной кофр на подиум под кафедрой и торжественным движением раскрыл его. После этого он отступил на несколько шагов и снова поклонился. Ожерелье сверкало на синем бархате, несмотря на приглушённый, рассеянный свет.

— От имени людей, проживающих в вашем мире, и от имени Флота я прошу у вас, ваше святейшество, прощения за кощунственное злодеяние. Мы знаем, что это преступление ничем не загладить, но мы приложили все свои усилия, не остановились ни перед какими расходами и попытались сделать всё, что в человеческих возможностях, чтобы вернуть вам ожерелье ваших предков.

Я перевёл его слова. Монахи зашушукались.

С удивительной быстротой богиня спустилась вниз и потрогала камни, вначале своими длинными когтистыми пальцами, потом языком, пробуя камни на вкус один за другим, потом понюхала — и небрежно бросила ожерелье, будто утратив к нему всякий интерес.

Монахи встревожились, тяжело и учащённо задышали, зашептались, всем своим видом выражая недовольство. Я услышал повторяющееся слово «безбожно». Неужто сделали ошибку и неправильно составили камни? Может, перепутали их порядок? Или речь и вовсе шла о подделке? Это могло иметь роковые последствия — не только для людей в городах Внутреннего моря, но и для всего Картезиуса.

Я тревожно взглянул на посланника. Его голый череп блестел в полутьме, мрачно нахмуренный лоб был усеян каплями пота. Казалось, он был обижен такой реакцией, но сдерживался.

Богиня вернулась назад в своё складчатое углубление в стене и закрыла лицо ладонями. Ропот монахов становился всё громче и приобретал угрожающий тон. Ещё мне показалось, что и дыхание монастыря участилось и стало лихорадочнее.

— В чём дело? — спросил посланник. — Что они говорят? Да не молчите же! Что случилось?

— Камни… — сказал я. — Кажется, нескольких недостаёт.

— Это невозможно. Их восемьдесят три, и все в том порядке, в каком были изначально.

Внезапно монахи окружили нас плотным кольцом. Они вытеснили нас из помещения через предлежащий холл и через главный портал наружу.

Старшина педальеров испуганно смотрел на нас. Его люди в страхе отпрянули, взобрались на борт и скользнули в свои клетки.