Озеров-12 - [4]

— А чего это ты тут без штанов делал? — Денис оглядел себя и лицо его вспыхнуло. Штаны были сняты! Чертова Элька! Как всегда — наделает делов, а он потом отвечает.

— Ты чего, дрочил тут, ушлепок малолетний? — спросил Вага. Денис натянул брюки и съежился под пристальным взглядом Младшего.

— Неа… — сказал Денис. В горле пересохло, пришлось сглотнуть: — Нет, я …

— Смотри, Вага, да он обделался… — сказал Рыжий, присев на корточки: — точняк обделался…

— Нет, я … — Денис огляделся вокруг. Стены прачечной стали сужаться, воздух встал в горле комом, он хотел крикнуть, сказать что это не он. Что он ничего плохого не делал. Что это ошибка и не надо на него так глядеть. Денис знал, что происходит, когда Коряга так смотрит на кого-то. Коряга замахнулся. Мир вдруг стал черно-белым и упал набок. Звуки исчезли, а когда появились — голоса звучали так, словно сквозь длинную медную трубу пробитую гвоздями.

— … чего лежишь? Вставай давай… — голос Коряги. Далеко-далеко… Денис послушно встал. Коряга ударил его еще раз и мир снова упал на бок. Боли не было. Денис знал, что боль придет позже — вечером или завтра. А пока, пока — мир падает набок каждый раз как его бьют по голове. Денис снова встал — медленно. Надо вставать медленно, подумал он, медленно, чтобы оттянуть тот момент когда он снова будет стоять перед новеньким. Но все-таки вставать было надо, иначе было бы хуже. Он пошатнулся вставая.

— … не понял? Что молчишь? — голос Коряги доносился откуда-то издалека. Денис смотрел на Вагу с Рыжим и Корягой и видел три тени на фоне тусклого света и удивлялся, почему у Коряги такая плоская голова и нелепо загнутая рука.

— Я все понял. — сказал Денис сквозь звон в голове: — Все-все.

— … что он там лепечет? Кто-нибудь слышит? — его снова ударили. Он не упал от удара и его ударили еще раз. Будет завтра синяков — подумал Денис. Он лежал на полу, чувствуя его гладкую твердую поверхность. Открыв глаза он увидел бело-кремовые плитки пола прачечной. Он внимательно изучил рисунок. Почему раньше я не видел какой красивый тут рисунок на полу? — подумал он: — очень красивые и ровные линии, словно стилизованные птички, перечеркнутые красными, сочными пятнами, разбросанными везде словно кляксы. Переведя взгляд он увидел ботинки, стоящие на этом полу. Ботинки тоже были заляпаны красным и он понял что красное — это не рисунок. Интересно, подумал он, баба Лиза проснется или я тут так и буду лежать — на кремовых птичках, забрызганных красным?

— … вставай! — его трясут за плечо, его поднимают.

— За что? — говорит он Ваге. Вернее кажется что говорит. Потому что его никто не слышит. Коряга бьет его снова. На руке у Коряги бело-красная тряпка — вафельное полотенце, каких в прачечной пруд пруди. И когда он успел намотать его на руку? — удивляется какая-то часть сознания. Денис пытается ухватиться за эту мысль, прикипеть к ней, стать с ней единым целым, потому что думать о чем-нибудь другом сейчас слишком страшно. Опустошённость и отдаленность происходящего, какие-то желтые искры, вспыхивающие при каждом повороте головы, то приближающиеся то отдаляющиеся голоса и звуки, яркие рисунки на полу и странные тени, вафельное полотенце на руке Коряги — все это было таким нереальным, что Денису захотелось рассмеяться. Громко захохотать. Сказать, что он все видит и понимает. Что вся жизнь — это всего лишь тени на кафельном полу прачечной, что все это неправда. Где-то есть свет, есть настоящая жизнь, но не здесь в этом мире изломанных линий на полу и красных клякс на нем. А еще он старается чтобы ему не было больно. Вернее чтобы он не чувствовал боль, не переживал из-за нее, ведь если он будет переживать, то Элька рассердится и …

— … ты что, блять, творишь?! — кричит кто-то, и Денис морщится, неужели нельзя кричать потише, он же спал и видел такой чудесный сон, а тут шум, голова раскалывается просто и рука… да везде болит… он открывает глаза и видит что Рыжий держит Корягу за грудки. Скосив глаза Денис видит что рядом стоит Вага. Руки в карманах. Он смотрит на Корягу с Рыжим снова. У Коряги в руках рукоятка от швабры. Обернутая жестью. Все деревянные тут сгнили или сломались.

— Не бей его, тебе же хуже будет, дурак… — Рыжий поворачивается к Ваге: — Вага, он же не понимает…

— Чего я не понимаю? Что таких как он ушлепков мочить надо? — спрашивает Коряга, покачивая палку в руке.

— Не трогай ты его, он же проклятый, малахольный этот. Его тут никто не трогает. — Рыжий цыкает зубом и сплевывает в сторону: — из-за него Тарый и Букса ласты закрутили.

— Не понял? Чего? — Коряга поворачивается к Рыжему, у него на лице улыбка. Денису кажется что Коряга гримасничает, скалится в сторону Рыжего.

— Тарый. Был тут пацан один. Вот он привязался к этому… — Рыжий еще раз сплевывает на пол: — ну и помер.

— От чего это?

— Глаза у него лопнули. Оба сразу. Как он на этого мелкого замахнулся так и лопнули. А у Буксы — у него яйца раздавило. Он так и сел на пол, весь белый и трясеться. Вызвали врача, увезли его, да без толку, все одно помер.

— Да вы тут совсем крышей поехали — сказал Коряга: — вы совсем тут того, боитесь всякой хрени. Вы тут очумели совсем… — он он с размаху ударил палкой по стене, рядом с головой Дениса. Денис сжался и подумал что больше всего на свете он хочет чтобы его оставили в покое, потому что если этот новенький продолжит его бить, то появится Элька, она и сейчас уже в ярости, он чувствует ее гнев, как будто что-то горит в солнечном сплетении. Но пока он может ее сдерживать, пока он еще может…