Озеров-12 - [21]

— Даня. — сказала девочка, повернув к нему голову и посмотрев ему прямо в глаза. На какой-то момент Денису показалось будто ее взгляд физически давит ему на глазные яблоки и вворачивается прямо в мозг. Впрочем, она сразу же отвернулась, снова уставившись во двор. Выходит, они одноклассники — подумал Денис, но он ни разу ее не видел на уроках и вообще первый раз видит.

— Ты на уроки то ходишь? — спросил он, разглядывая ее более внимательно. Дранные на коленках джинсы и большая не по размеру футболка с какой-то странной надписью готическими буквами никаким образом не укладывались в требования школьного устава. Устав требовал, чтобы все носили одинаковую форму — и все носили. Конечно девочки постарше делали юбки покороче, и вообще по-всякому издевались над классическим покроем, но чтобы совершенно не следовать форме…

— Хожу. — девочка отвернулась от него и стала смотреть во двор.

— Я тебя ни разу не видел. Ты, наверное, болела?

— Нет. — сказала девочка: — Кто это с тобой?

— Со мной? — не понял Денис.

— Кто это? — девочка подняла руку и указала Денису за спину. Ему не надо было поворачивать голову, он знал, что Элька тут. Всегда, когда она была с ним — такое ощущение, как будто кто-то положил ему легкую руку на плечо.

— Ты ее видишь? Слушай…

— … — девочка встала и шагнула в сторону — за угол жестяной коробки вентиляционного короба.

— Постой… — Денис шагнул за ней, но когда он завернул за угол, там никого уже не было.

— Мистика какая-то… — сказал он.

— Странная она. — сказала Элька: — меня от нее дрожь берет. Держись от нее подальше, Дэнча.

— Да как тут будешь держаться, если она в нашем классе учится. В нашей подгруппе «А». Кстати ты ее на уроках видела?

— Нет. — Элька покачала головой: — не видела. Но теперь буду внимательней.

Через два часа большие кэбы вернулись назад и Денис мог наблюдать сверху как маленькие фигурки школьников расходятся по классам и аудиториям. Он начал собирать свою сумку, чтобы не опоздать на уроки, как вдруг дверь за его спиной хлопнула.

— Даня! — раздался громкий голос. Денис обернулся и обнаружил еще одну девочку. На этот раз в школьной форме и с короткими рыжими волосами. Лицо девочки было смутно знакомо.

— Даня! — повторила свой клич девочка, едва взглянув на Дениса: — Выходи немедленно! Тебя Татьяна ищет! У нас подача заявки сегодня в три! Если не появишься на заявке — дисквалификация! — девочка сделала паузу, чтобы вдохнуть воздуха и продолжила: — Я! Тебя! Предупредила!

Девочка уперла руки в бока и посмотрела на Дениса. Скорее даже — изволила заметить его.

— Ты! Кто такой? — требовательно спросила она.

— Денис. Третья подгруппа «А». — сказал он, чувствуя, что начинает сердится на эту незнакомую девочку. Он видел ее в первый раз, а она уже ведет себя так, как будто она герцогиня, а он какой-то слуга из сказки про хрустальную туфельку.

— Ааа…. Так ты в подгруппе с этой малахольной… — сказала девочка: — она тут сейчас? Опять в тени прячется?

— Не знаю. Не видел. — мотнул головой Денис. Соврал он чисто инстинктивно. В детдоме в первую очередь учат тому что «стучать» и «сдавать» своих нельзя. И если у тебя начинают спрашивать — вот так, повышая голос — про кого-то, то самый верный ответ — не знаю. Не помню. Не видел. И хотя девочка на первый взгляд была ненамного старше его самого, но то как она себя вела говорило о многом. Именно так вел себя сын директора, когда приходил в интернат.

— Угу. Ничего не вижу, ничего не слышу. И не скажу, разумеется. — она кивнула рыжей головой: — и почему бы это тебе скрывать эту малахольную, а? Вы что, друзья?

Денис замотал головой отрицая любую возможность связи с Даней (этой малахольной).

— Я ее в глаза не видел. — сказал он, чувствуя легкое прикосновение руки к плечу. Элька была тут и это успокаивало. Он чувствовал, что ее тоже задевает отношение этой девочки к нему и постарался чтобы Элькина неприязнь не вылилась во что-нибудь… более материальное.

— И я не помню никого из нашей подгруппы с таким именем. — продолжил врать он. Прожитая в детском доме жизнь научила его, что если хочешь соврать так, чтобы тебе поверили — сперва нужно самому поверить в свою ложь. И не надо напрягаться. Врать надо так, как ты говоришь о погоде — о чем-то незначительном, мелком, но неоспоримом. Погода сегодня дрянь. У треугольника три угла. В моей подгруппе нет никакой Дани. Посмотри мне в глаза — они не бегают, не прячутся по углам. Я не отвожу их, мне не страшно, мои руки не потеют, я говорю правду. Все, точка.

— Понятно. — рыжеволосая похоже поверила ему: — Как я и думала, эта малахольная прячется даже от своих. Социопатка. — она развернулась и потопала вниз по лестнице. Денис вздохнул с облегчением.

— Это она. — сказала Элька, высунувшись из-за спины.

— Она?

— Да. Это она была на празднике. Выступала на показательных. Ну, помнишь, она еще в красно-синем костюме была и в таких… кожаных перчатках. Как у мотоциклистов.

— В крагах. — сказал Денис. Он вспомнил. Да, это она стояла там в обтягивающем темно-синем костюме с красными полосами, а перед ней на вытащенного из спортзала «козла» поставили обрезок рельсы. Обыкновенной стальной рельсы. А потом эта девчонка вытянула руку в своей нелепой перчатке и с ее руки слетела молния, а потом еще и еще. Молнии били в обрезок рельса, от ударов он звенел и во все стороны летели искры. Уже потом, после, когда внимание присутствующих было переключено на девочку со странным именем Чиеко, которая создала в воздухе танцующую фигуру из языков пламени — он подошел к обрезку рельсы и дотронулся до него рукой. Он до сих помнит это ощущение. Рельс был самым настоящим. Тяжелым и горячим. А еще он был пробит насквозь, так, словно это был кусок сыра, или масла. Много отверстий. Еще тогда он поежился, представив, что станет с плотью, если эта девочка вдруг поднимет свою руку в перчатке на живое существо.