Озеро. У источника власти - [9]

Непонятным было то, как объяснить это девушке, которая сидела рядом, хлопала большими синими глазами и ничего еще не знала.

– Что с тобой? – удивленно спросила она. – Ты будто бы экстази принял.

– Понимаешь, – вкрадчиво начал Арсеньев, – пусть это прозвучит глупо, но однажды в детстве…

Нет, об этом трудно рассказать нормальному, здравомыслящему человеку. Арсеньев сжимал в руках свой «кулон счастья», и ему казалось, что металл греет его руку.

– Все дело в том, что в детстве я встретил фею, и она…

Арсеньев осекся. Юля смотрела на него широко раскрытыми глазами, почему-то оглянулась по сторонам…

– Ладно, замнем! – оборвал сам себя Арсеньев. – Ты лучше посмотри, как совпало. Это – словно инь и ян. Все это случайно, конечно. Но, если верить во все такое… Будто бы знак судьбы…

Юля взяла из рук Арсеньева свою брошку, в которую теперь был вставлен кулон, и с недоверием рассмотрела ее.

– Красивая получилась фенечка, – сказала она. – Можно я поношу?

– Носи, конечно, хоть всю жизнь! Только не потеряй.

– Ее нельзя потерять, – тихо прошептала Юля.

Арсеньев вздрогнул. Он понял, что она имела в виду.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил он нарочито безразличным голосом.

– Да так… Просто она волшебная, моя брошка, только и всего.

И тут Арсеньева прорвало. Он рассказал ей, как в детстве встретил фею, как она вручила ему этот «кулон счастья», и он знал, всю свою жизнь знал, что кулон поможет ему найти ее, свою единственную любовь! Он не знал, как это произойдет, не знал, что это будет именно так: один предмет совпадает с другим, но… Разве может быть это случайностью? Разве могут два украшения, у двух разных людей так совпасть? То-то и оно! Поэтому он и не женился всю жизнь.

Этим резюме Арсеньев закончил свою пламенную речь. Юля смотрела на него с удивлением.

– Да это вовсе не то, что ты думаешь! – воскликнула она. – Я сказала волшебнаяпросто так, не по настоящему, это… Это…

– Метафора, – подсказал Арсеньев.

– Точно, я забыла это слово. Просто, я ее теряла, и не один раз. А она всегда возвращалась, бабушкина брошка, только и всего. Как будто волшебная.

– И я тоже! – воскликнул счастливый Арсеньев. – Я терял мой кулон три раза и снова находил.

Он взял кулон из рук Юли и размахнулся, высоко подняв его над головой.

– Хочешь, заброшу его в озеро? Вот увидишь, он все равно вернется.

– Лучше не надо. Это же все-таки золото.

Юля схватила Арсеньева за руку, разжала ему пальцы, и кулон снова оказался в ее руках. Украшение теперь приобрело новый стиль. Вычурное кольцо брошки закрылось кулоном Иванваса, и у Юли на ладони лежало что-то вроде медальона, выпуклое с обеих сторон. Юля размотала проволочку, которой ее брошь раньше крепилась к булавке, проволочку бросила в ручей, а булавку на всякий случай приколола себе к воротнику. Теперь получился просто кулон – тяжелый, приятно трогающий грудь.

– Теперь я буду его носить, этот кулон счастья, – с удовлетворением сказала Юля. – А тебе, Иванвас, и так счастья достаточно. Твое счастье – это я.

* * *

Более тридцати лет назад произошла с Арсеньевым чудная, удивительная история… Его родители познакомились и поженились в рабочем поселке, что стоял на Московском тракте неподалеку от Брянска. Там же и появился на свет маленький Ваня.

В десятилетнем возрасте его угораздило влюбиться. Девчонку звали Таня, она жила в том же общежитии и училась в том же классе. Она была худенькой и гибкой, много бегала по двору, много смеялась. Ваня любил ее целый год, что в таком возрасте чуть ли не равносильно вечности. А любовь тогда бывает, как правило, не только безответной, но и тайной. За все время он ни разу не заговорил с ней – только смотрел на нее украдкой, так, чтобы никто, даже она сама, не заметила. В один прекрасный день ее отец получил назначение в какой-то далекий город, и они всей семьей – уехали.

Ваня решил умереть. Для этого он пошел на песчаные карьеры. Это была заброшенная выработка, где брали песок на строительство завода и поселка, а для детей – просто волшебная страна. Огромная впадина, окруженная лесом, полная всяких таинственных ям и каналов, по которым можно было плавать на плотах, продираясь сквозь кустарник и высаживаясь на острова. И был там высокий песчаный обрыв…

Ваня решил броситься с обрыва на груду ржавого железного лома, который лежал на дне карьера. По его замыслу Таня, узнав по радио, что один мальчик из ее класса разбился, обязательно приедет на его похороны, и будет стоять над гробом, плача и думая, как плохо она поступила, что ни разу за целый год даже не посмотрела на него.

Полный решимости умереть, Ваня стал карабкаться по склону, цепляясь за кусты… Но что-то вдруг произошло: он почувствовал себя вялым, сонным, взобрался, едва передвигая ноги, на обрыв, лег на траву и неожиданно уснул.

Очнулся он в темноте, ему стало по-настоящему страшно. Но боялся он не темноты, не каких-нибудь привидений, – а самых обыкновенных волков. Тогда как раз поговаривали, что в брянских лесах появились волки, и радио предупреждало грибников об опасности.

Ваня огляделся по сторонам. Ему показалось странным, что он еще недавно хотел умереть, а теперь вот боится волков, которые-то уж наверняка загрызут его до смерти. Но никаких волков он не увидел. Увидел фею.