Озеро тьмы - [15]

— Да, совершенно верно, — ответил тот. — Но это не может быть мне.

— Вы мистер Мартин У. Урбан, и это номер двенадцать, Кромвелл-корт, Чемели-лейн, Хайгейт?

— Да, конечно, но я по-прежнему не могу…

— Они точно для вас, мистер Урбан. — Посыльный вдруг сдернул шапочку, высвободив густую гриву длинных волос, волнистых и блестящих. Волосы были темно-каштановыми, почти два фута длиной и явно принадлежали девушке лет двадцати. Голос у нее был серьезный, и говорила она довольно медленно. — Сегодня очень теплый день, правда? Не знаю, зачем я это надела… Смотрите, на карточке написано, что они для вас.

Мартин заставил себя отвести взгляд от ее волос.

— Пожалуйста, входите, я не хочу держать вас на пороге. — Она вошла, как ему показалось, довольно робко и остановилась между открытыми дверьми, не зная, куда направиться. — Сюда, — пригласил он. — Мужчинам обычно посылают цветы только в том случае, если те больны.

Девушка рассмеялась. В комнате, очень светлой от большого окна, Мартин поразился, какая она хорошенькая. Высокая, очень стройная, с чудесным румянцем на лице, который от смеха стал еще гуще. Хорошо, что он не признался, что поначалу принял ее за мальчика! Хотя стройная фигура, эти густые брови, открытый взгляд и мальчишеский вид только усиливали ее женскую привлекательность. Внезапно Мартин почувствовал сильный, агрессивный, горьковатый запах хризантем.

— С ними прислали карточку? — Он взял у девушки цветы и нашел карточку, прикрученную проволокой к связке жестких влажных стеблей. Текст был напечатан, подпись неразборчива.

— «Спасибо за все, — прочел вслух Мартин. Я никогда не забуду того, что вы сделали».

— Вместо подписи закорючка. Думаю, этот человек пришел в магазин и сам расписался. — Девушка выглядела расстроенной. — Кажется, Рэмси или Боуси? Нет? Если хотите, я попробую выяснить.

Он стоял у окна и видел на подъездной дорожке к дому фургон, в котором приехала девушка. Это был темно-синий автомобиль с розовой надписью: «„Блумерс“, 414 Арчуэй-роуд, № 6».

— Ваш магазин на углу Масуэлл-Хилл-роуд? Я проезжаю его каждый день по дороге на работу.

— По выходным мы работаем до шести. Можете заглянуть в понедельник.

— Или позвонить, — сказал Мартин. Там будет трудно припарковать машину. Одно из самых неудобных мест, которые можно себе представить. Ему показалось, или девушка слегка обиделась? «Тебе двадцать восемь лет, — напомнил себе Мартин, — а ты, словно пенсионер, волнуешься, где припарковать машину через два дня…» Можно оставить ее на Хилсайд-Гарденс, разве не так? Пройдет сотню ярдов пешком, не развалится. — Я зайду в понедельник примерно в половине шестого, — сказал он.

Из окна Урбан смотрел, как она уезжает. Туман рассеялся, а лужица солнца и небо стали свинцовыми. На часах было без двадцати пяти час. Мартин надел куртку и направился во «Фляжку», чтобы встретиться с Норманом Тремлеттом. Вернувшись, он первым делом поставил цветы в воду. У него не было знакомых по фамилии Рэмси, Боуси или что-то в этом роде; кроме того, он не знал никого, кому пришло бы в голову прислать ему цветы.

Для одной вазы хризантем было слишком много, даже для двух. Пришлось использовать кувшин для воды, а также шведскую хрустальную вазу и сосуд из датского фарфора с узором из коричневых сережек на синем фоне. У него мелькнула мысль вообще не ставить цветы в воду, а принести в подарок Элис Титертон. Пусть Элис решит, что он сам их выбирал. Конечно, с его стороны неприлично так думать, но цветы были ужасными. Мартин всегда считал, что все они красивы — все по определению, но ощущения, вызванные этим букетом, его слегка шокировали. Притворяться нет смысла. Хризантемы были необыкновенно уродливыми, просто отвратительными — скорее какие-то овощи, а не цветы, нечто вроде артишоков. Легко представить, как их варят и подают с голландским соусом.

Мартин поставил цветы в воду и снова взглянул на карточку. Конечно, не Рэмси — Бхавнани! Миссис Бхавнани вполне могла прислать ему цветы в знак благодарности. Будучи индианкой, она не знала, что в Англии не принято присылать цветы мужчинам, и ее вкусы в отношении цветов тоже могли быть другими. Восточному человеку громадные сферические соцветия не обязательно покажутся чудовищными и грубыми. Но если отправитель она, то фамильярная фраза на карточке выглядит странно: «Спасибо за все. Я никогда не забуду того, что вы сделали». И зачем ей тащиться до Арчуэй-роуд, когда в ее квартале в Хорнси есть цветочный магазин? Таинственным отправителем вполне могла быть мисс Уотсон, которая жила в Хайгейте, на Херст-авеню.

Из-за этих хризантем, ярко-желтых, вогнутых, с запахом горького алоэ, его гостиная изменилась, стала какой-то нелепой. Расставляя цветы, Мартин рылся в памяти в поисках того эпизода в прошлом, который ассоциировался с этим запахом. И вдруг вспомнил. Лет двенадцать назад матери прислали хризантемы — то ли какая-то подруга, то ли недавний гость. Те хризантемы выглядели хрупкими, бледно-розовые с лохматыми лепестками, но запах был точно таким же, как у этих. И еще Мартин вспомнил, что вошел в гостиную, где бледная худая женщина по имени миссис Финн горько плакала над разбитой вазой из граненого стекла, которую уронила на пол. Розовые цветы лежали в лужицах воды, а миссис Финн рыдала так, словно разбилась не ваза, а ее сердце.