Озеро - [33]

— Мне и самому не нравится, когда у тебя при встрече с моей старшей сестрой и другими родственниками портится настроение, — сказал папа. — Если я вышлю тебе денег, прошу, не отказывайся от них. И, если что-то случится, обязательно сообщи. Заболеешь или забеременеешь, или расстанешься с парнем и придется жить одной, или же бросишь учебу... В общем, что бы ни случилось, обязательно... Ну и еще, по возможности, когда-нибудь, когда тебе будет удобно, познакомь меня с твоим парнем.

— Хорошо.

Поглощая длинную пасту, я думала о том, как благодарна отцу.

Наступала очередная пауза в наших с папой отношениях.

Вопреки своему нежеланию взрослеть люди вот так оказываются перед выбором и, делая его, словно становятся взрослыми. Я поняла, как важно сделать выбор.

Стоя рядом с папой, я почувствовала, что в какой-то момент запах мужчины сменился запахом пожилого человека.

Вот что значит жить на расстоянии.

Кто знает, возможно, уже никогда в жизни нам не доведется жить в одном доме. Стоит только подумать об этом, как в тот же миг любые дни, проведенные вместе, превращаются в незабываемые воспоминания. Прошлое и пережитое вновь встает перед глазами. В нем папа является неотъемлемой частью моей жизни.

Однако жизнь нельзя предугадать. Кто знает, что нас ждет? Может статься, что папина компания обанкротится, от него отвернутся вес жители этого городка, и тогда он поселится где-нибудь рядом со мной. Или же я неожиданно разбогатею и сниму для папы квартиру недалеко от своей. Хотя я понимала, что все это маловероятно, но эти фантазии немного утихомирили мою ревность.

Ту самую ревность, которую я испытывала но отношению к этому провинциальному городку, завладевшему моим папой после маминой смерти.

Внутри меня плакал ребенок. Когда мама умерла, папа должен был жить только мною и оставаться только моим родителем, разве нет? Почему он как ни в чем не бывало продолжает управлять той же компанией и по прежнему проводит время с теми же родственниками? Чем было для него то время, когда мы жили семьей? Неужели не более чем просто игрой?

Однако повзрослевшей мне хотелось свободы, и папино чрезмерное участие в моей жизни в действительности бы только мешало.

Потому мы оба тщательно замалчивали тот факт, что постепенно мы обоюдно пришли к одному выводу: лучше нам жить, соблюдая разумную дистанцию, словно мужчина и женщина, скрывающие от всех свою любовь.

Думаю, что такая любовь тоже существует.

Она в полной мере передается не столько потому, что двое переживают друг за друга, заключают друг друга в объятия и хотят жить вместе, а именно потому, что они постоянно сдерживают свои чувства. Настоящие чувства, которые заменяются ветчиной и деньгами.

Способность разглядеть и прочитать такую любовь — это и есть истинное богатство.

Судя по всему, переговоры прошли гладко и все складывалось успешно.

Мне удалось буквально впритык к выходу очередного номера дать интервью журналу. Благодаря этому у меня появился временной задел, и, пока я продолжала рисовать свою картину, на место моей работы стали приходить люди, прочитавшие этот журнал, дабы воочию знакомиться с тем, что я делаю. Похоже, жители города, увидев мое интервью, стали думать о том, что такая живопись вроде детского графити, пожалуй, тоже имеет свою ценность, раз уж о ней пишут даже в журналах.

Мое письмо, серьезное и вежливое, и рекомендательное письмо, написанное профессором, также дошли до президента компании по производству конняку. Президент сам лично приехал взглянуть на мою картину, остался очень доволен моей задумкой и оживлением вокруг объекта работы, после чего пришел к доводу, что уничтожать мою живопись нельзя и будет вполне достаточно, если я просто ненавязчиво добавлю маленький логотип. К счастью, президент оказался хорошо сложенным и довольно приятным во всех отношениях дядечкой. Он сообщил мне, что по окончании работы ко мне обратятся из районной газеты и кабельного телеканала с просьбой дать интервью, и попросил при случае добрым словом упомянуть их компанию.

"Конечно, конечно. Если моя картина спасена, все что угодно..." — подумала я и, разумеется, с улыбкой согласилась.

Саюри, которой пришлось буквально примерить на себя обязанности менеджера, вплотную занимаясь координацией и проведением этих переговоров и прочих технических моментов, сказала: "Если потеряю работу, стану твоим менеджером".

— Накадзима-кун, спасибо. Похоже, моя картина будет благополучно дорисована. Все прошло удачно, — с благодарностью сказала я ему за ужином в ближайшем ресторанчике табльдот.

— Ну надо же. Вот уж действительно, люди, для которых вывеска и настенная живопись — это одно и то же, пасуют перед теми, кто засветился в СМИ...

Накадзима вновь высказался совершенно откровенно.

Кажется, что эта прямота отчасти заимствована им у Тии-сан.

— Наверное, так в любой стране...

— И тем не менее, если ты будешь иметь дело людьми, которые в своей повседневной жизни видят великие произведения живописи, украшающие исторические здания или своды храмов, кто знает, возможно, это будет совсем другое дело. Я человек далекий от искусства и совершенно не разбираюсь в нем, но, когда я поеду в Париж, мне хотелось бы все посмотреть, — ответил Накадзима. — Мне кажется, что в такой стране даже взгляды на исследования отличаются от наших. Я уже нахожусь в волнительном предвкушении чего-то совершенно нового. Я чувствую, что там просто кладезь каких-то недостижимых вещей...