Кончив петь, Лили решила передохнуть.
— Перерыв пятнадцать минут, — объявила она.
У входа в зал Дэн разговаривал с метрдотелем. Когда Лили приблизилась, он показал ей большой палец.
— Ты замечательно пела.
— Ты не сказал, что придет твой дядя, — пожаловалась она. Дэн посмотрел через ее плечо:
— А вот и он.
Лили обернулась, широко улыбаясь. Кардинал обнял ее.
— Спасибо за песню, — сказал он.
Лили поднялась на третий этаж в дамскую комнату. Выходя, она столкнулась с репортером из «Пост», выходившим из мужской. Терри был высок, строен, хорош собой, но особенно неотразимы были усы.
— У вас чудесный голос, — сказал он.
Он говорил об этом и раньше. Она улыбнулась, поблагодарила его и направилась к лестнице. Терри последовал за ней.
— Вас приятно слушать. Вы никогда не разочаровываете. Между прочим, говорят, кардинал любит музыку.
— Не просто любит. Он сам прекрасный музыкант.
— Вот как? Он что — поет? Играет на музыкальных инструментах? Как человек Возрождения?
— Вот именно.
Терри улыбнулся и поднял руки вверх:
— Я не хотел сказать ничего обидного. Я его почитатель. — Он прищурился. — Половина моих знакомых женщин влюблена в него. Он настоящий мужчина.
Лили смутилась при одной мысли об этом.
— Разве вы этого не замечали?
— В самом деле, не замечала. Он же священник.
— А разве вы в него не влюблены?
— Я влюблена в него как в человека. Он понимает людей и умеет им помочь.
— Похоже, вы его хорошо знаете.
— О, у нас давние отношения, — с гордостью призналась Лили. — Я встретилась с ним, когда он был еще отцом Фрэном и собирался стать епископом Олбани.
— В самом деле?
Равнодушный тон Терри напомнил Лили, что он репортер. Она взглянула на часы:
— Мне пора.
— Можно мне потом пригласить вас за свой столик?
Она улыбнулась и покачала головой:
— Нет, но спасибо за предложение.
Вернувшись к роялю, Лили начала играть. Она всей душой отдавалась музыке, забыв о слушателях. Пение всегда было для нее спасением, только в такие минуты она по-настоящему освобождалась от заикания.
Немного спустя к ней подсел Дэн и начал подпевать вторым голосом. Когда он вернулся за столик, его место занял кардинал. Она играла «Мне снился сон», и кардинал стал подыгрывать ей на басах. Потом пожал руку и вернулся к гостям.
Когда Лили наконец закрыла рояль, она чувствовала себя усталой, но довольной. Несколько посетителей засиделись за кофе, но остальные столики были уже убраны.
Выйдя из клуба, она увидела Терри Салливана, который стоял, прислонившись к каменному крыльцу. В глубине души Лили ощутила тревогу. Она ведь ясно дала ему понять, что разговор окончен. Лили сбежала по ступенькам и быстро зашагала прочь.
— Эй! — он приноровился к ее шагу. — Куда вы мчитесь?
— Домой.
— Можно вас проводить?
— Не знаю, что вам ответить. Если это связано с интервью, то я осталась при своем мнении.
— Я вас чем-нибудь обидел?
— Нет, что вы, — ответила Лили. — Просто я не хочу говорить о своей частной жизни.
— Но меня интересует ваша публичная жизнь, жизнь человека, который близко знаком с кардиналом Росетти. Быть может, вы согласитесь поговорить с кем-нибудь из моих коллег?
— Нет.
— Ясно. Вы не любите прессу. Но я хороший парень, Лили. Я католик, а вы приятельница кардинала Росетти. Разве я осмелюсь сделать что-нибудь дурное, зная, что меня ждет вечное проклятие?
Лили замедлила шаг.
— Мне хочется узнать о нем как можно больше, — с жаром произнес Терри. — Особенно меня поражает то, что он ведет себя как обычный человек. К примеру, он подсел к вам, заиграл на рояле. Казалось, он вот-вот запоет.
Лили улыбнулась:
— Он хорошо поет. В узком кругу.
— Итак, вы познакомились с ним в Олбани. Каким он был тогда?
В голосе Терри звучал неподдельный интерес.
— Отзывчивым. Полным жизни. Но встретилась я с ним не в Олбани, а на Манхэттене, на приеме у мэра. Я там играла.
— Вы играли у мэра? Потрясающе!
Лили рассмеялась:
— Тогда я мечтала стать звездой на Бродвее и давала уроки фортепьяно, чтобы оплачивать счета. Я учила музыке детей мэра. Так мы и познакомились.
— Значит, вы встретили кардинала в Нью-Йорке и последовали за ним в Олбани?
— В Олбани я последовала за мэром. То есть за его детьми. Они тяжело переживали развод родителей, и когда мэра избрали губернатором, он должен был перебраться с детьми в Олбани. И тогда он решил, что, если я буду по-прежнему давать им уроки, в их жизни хотя бы что-то останется неизменным. Мне удалось получить там место в частной школе.
— Вы отказались от Бродвея?
— Это Бродвей отказался от меня. — Она с опаской посмотрела на Терри. — Как ловко вы у меня все выведали…
— Это совершенно невинный разговор. — Он протянул ей пустые руки. — Смотрите, нет ни ручки, ни бумаги. Никаких записей. Просто меня чрезвычайно интересует личность кардинала. Вы когда-нибудь думали, что Росетти станет кардиналом?
— Нет. Но я не удивилась. Отец Фрэн понимает людей.
У перекрестка они остановились. Мимо мчались машины.
— Он понял, что со мной, — прибавила она. — У меня было много трудностей. Он… — Как назвать Фрэна Росетти? Кто он? Друг? Советчик? Врач? — Он умеет утешить.
— И поэтому вы поехали за ним в Бостон?
Терри снова повел себя как репортер, направляя ее мысли в нужное русло.
