Озерные арабы - [48]

Абд аль-Вахид, сын Фалиха, сел в маленькую лодку, и мы отправились вниз по протоку. Аббас сидел в середине таррады между мной и Фалихом. Он положил свой патронташ на коврик передо мной, и я заметил несколько патронов с клеймом L.G., вставленных в гнезда вперемежку с другими. Он объяснил, что Абд аль-Вахид дал их ему для того, чтобы заполнить патронташ.

— Они годятся только на кабанов. Ради всего святого, не пользуйтесь ими, когда будете стрелять уток, так можно убить кого-нибудь, — сказал я.

В подтверждение своих слов я открыл один патрон и показал ему семь крупных дробин, а потом положил их в карман. Фалих по моей просьбе предупредил своего сына о том, как опасны эти патроны.

На краю озер каждый из нас пересел в маленькую лодку с одним гребцом, и мы углубились в тростники. Все, кроме меня, отправились в одном направлении в поисках уток, а я поплыл в другую сторону охотиться на кабанов. Но вода стояла высоко, и они, по-видимому, ушли отсюда на сушу. Я слышал стрельбу остальных, и, когда я вернулся на место встречи, они были уже там. Уток они не нашли, но подстрелили много лысух. Фалих спросил, буду ли я продолжать охоту или подожду завтрака. Я ответил, что мне все равно. Он сказал:

— У меня девять лысух, я хочу подстрелить десятую. Завтрак будет готов через час, так что продолжим.

На сей раз я присоединился к ним. Мы растянулись цепью, каждая лодка ярдах в семидесяти от другой, и пошли параллельно берегу, лавируя между разбросанными там и сям массивами камыша. Фалих и Аббас были справа от меня, Абд аль-Вахид — слева. Время от времени из тростников поднимались лысухи и летели по ветру над нашими головами. Я подстрелил одну и остановился, чтобы подобрать ее, как вдруг услышал характерный звук выстрела в моем направлении, справа от меня. Я крикнул:

— Ради всего святого, смотрите, куда стреляете!

Мы прошли немного дальше и увидели лодку Фалиха, неподвижно стоявшую на открытой воде, ярдах в пятидесяти от тростников. Мой гребец глянул в лодку, закричал: «Фалих ранен!» — и лихорадочно погреб к лодке Фалиха.

Фалих, поддерживаемый Даиром, клонился вперед. Его глаза были закрыты, и он, казалось, был без сознания. Два кровавых пятна проступили на белой рубахе, на груди. Сказав моему гребцу, чтобы он держал нашу лодку бортом к их лодке, я наклонился и схватил руку Фалиха. Пульс едва прослушивался. Затем я расстегнул его рубаху. Над левым соском из круглой синеватой ранки, сделанной явно одной крупной дробиной, сочилась кровь. Появился Абд аль-Вахид. Он спросил, что случилось.

— Это Аббас стрелял, — сказал Дайр, впервые нарушив свое молчание.

Он кивнул в направлении ближайших зарослей тростника. Я огляделся, но вокруг никого не было. Остальные четверо вдруг разом запричитали: «Отец мой, о отец мой», и все три лодки, как маленький плот, закачались на волнах. Я накинулся на них:

— Прекратите! Какой толк от ваших причитаний? Его надо доставить на берег. Дайр, держи его, а мы будем грести с обеих сторон и толкать вашу лодку.

Они сразу перестали стенать, и мы пошли вперед.

Берег был в трехстах ярдах, и в отдалении я разглядел деревушку. Дайр рассказал нам, как это случилось.

— Мы пытались подойти поближе к лысухам. Вокруг никого не было видно. Потом из тростников вылетела цапля. Аббас был на другой стороне и выстрелил прямо в нас. Фалих вскрикнул: «Аббас, ты убил меня!» Тогда Аббас поднялся в лодке, я увидел его за тростниками. Он крикнул в ответ: «О Аллах, я не знал, что ты там!» Больше я его не видел.

Вода была глубокая, и Фалих, конечно, утонул бы, если бы Дайр не сумел как-то удержать лодку на ровном киле. Подойдя к берегу, мы увидели гребца Аббаса. Он был один.

— А где Аббас?

— Он приказал высадить его, а потом убежал.

Фалих был все еще без сознания, я с трудом прощупывал его пульс. Необходимо было как можно быстрее доставить его домой, потом в Маджар, а оттуда машиной в Басру или Амару для переливания крови. Я послал гребца Аббаса в деревню, чтобы он привел большую лодку. Я сообразил, что раненый должен быть в тепле, и послал другого гребца в деревню за одеялами. Абд аль-Вахид стоял, ошеломленно глядя на отца, и спрашивал снова и снова:

— Он умрет, сакеб? Он умрет?

— Если Аллах пожелает, он будет жить, но он очень тяжело ранен.

Вдруг Абд аль-Вахид истерически закричал:

— Где Аббас? Куда он исчез? Клянусь Аллахом, если Фалих умрет, я убью его. Сахеб, ты друг Фалиха, ты должен помочь мне найти и убить Аббаса. Куда он делся, проклятый? — и он зарыдал, судорожно всхлипывая.

Откуда-то появились два перепуганных маленьких мальчика. Они стояли поодаль, наблюдая за нами. Я подозвал старшего и велел ему бежать в деревню и поторопить людей, чтобы пригнали лодку. Оба мальчика убежали. Больше я ничего не мог придумать и беспомощно смотрел на Фалиха и на Дайра, который все еще поддерживал его. По лицу старика текли слезы.

Начали появляться мужчины и женщины, прибежавшие по полям. Какой-то мужчина сказал, что по протоку из деревни идет большая лодка. Чтобы выиграть время, он предложил перевести лодку, в которой лежал Фалих, к устью протока. Два человека повели лодку, бредя по колено в неглубокой воде. Наконец подошла большая лодка. Я с облегчением увидел, что в ней лежат коврики и подушки, а на дне постелей большой ковер. Когда мы начали поднимать Фалиха, он открыл глаза и четко сказал: