Озаренные светом Рождества - [37]

И тут вздох, нет, почти стон облегчения вырвался из ее груди: взгляд Мэган упал на черную куртку, небрежно брошенную на валик дивана.

До этого момента не решалась сказать правду даже самой себе.

Только сейчас, после пережитого потрясения, Мэган пришлось признать неоспоримую истину.

Она любит Кайла.

Взволнованная, она попыталась проверить это ощущение и, по-детски стиснув руки, громким шепотом произнесла:

— Я люблю тебя.

Слова теплым облачком проплыли в зябком утреннем воздухе. Они звучали странно, но не фальшиво. В них была правда.

Тяжело опустившись на кушетку, молодая женщина зажмурила глаза. Да, ее чувства были правдивы и подлинны, но совершенно неуместны, немыслимы.

Она не могла сказать ему о них, не могла попросить его остаться. Она же сама восхищалась силой его духа, чувством ответственности за дело, чувством долга перед отцом. Но эти же самые качества и мешали им быть вместе. И Мэган слишком ценила и уважала, слишком любила Кайла, чтобы предложить ему отказаться от будущей карьеры, наплевать на долг и обязательства.

Глаза ее наполнились слезами, но Мэган стряхнула их. Нет, она не поддастся искушению.

Не станет ничего говорить.

По щеке ее скатилась одинокая слеза. Не сколько минут Мэган безмолвно сидела, баюкая свою боль. Боль, причиной которой снова стала любовь.

После ухода Джека Мэган сказала себе, что ей будет лучше одной. Смешно, но до недавних пор она всерьез верила в этот самообман.

Теперь она размышляла, как ей удалось так ловко обмануть себя. С внутренним содроганием Мэган представила, что больше никогда не услышит низкого, хрипловатого голоса Кайла, произносящего ее имя, не ощутит присущего ему неповторимого запаха, исходящих от него силы, энергии, спокойного оптимизма — дыхания самой жизни, которая, как свежий ветер, ворвалась в ее дом. Представила, что не увидит его потемневших, затуманившихся глаз, когда он наклоняется к ней для поцелуя, не почувствует его крепкого тела, когда он ее обнимает.

Придется потихоньку зализывать раны, И еще придется выдержать ни с чем не сравнимую боль — боль разбитого, рассеченного надвое сердца.

Но сейчас… сейчас он все еще здесь. И она просто не позволит ему ускользнуть, не подарив ей как можно больше обещанных им воспоминаний.

Расправив плечи и вытерев глаза, Мэган в который раз заглушила голос разума, предупреждающий, что она сама несется навстречу своей беде.

Приняв душ, она вернулась в кухню и на сей раз увидела Кайла в окно. Он склонился над своим «харлеем», припаивая какие-то провода. Ей захотелось накинуть теплую куртку и поспешить туда, к нему, но она заставила себя прежде приготовить ему горячего шоколада.

Снежок заплясал вокруг Мэган, радуясь ее появлению.

— Не смей на меня прыгать, — строго предостерегла она.

Пес обиженно повесил голову, и она, утешая его, почесала ему за ушами. А когда подняла голову, Кайл уже во все глаза смотрел на нее. У Мэган перехватило дыхание. Верхняя пуговица его рубашки была расстегнула, дразня ее воображение.

— Доброе утро! — произнес он глубоким, с хрипотцой голосом.

По рукам Мэган пробежали мурашки. Один лишь вид его отчетливо и до мельчайших подробностей вызывал в ней все ощущения минувшей ночи.

А мысль о том, что вскоре она уже не будет наслаждаться этой близостью, что вместе с праздником уйдут от них и этой ночи, мучительно сжала ей горло.

— Привет, — бросила она в ответ, удивляясь, как у нее хватило сил на это небрежное слово.

— Хорошо спалось?

Мэган почувствовала, как краска заливает ей шею и щеки.

— Нет, — сказала она. — Мне не давал уснуть один очень настойчивый джентльмен.

— Хм, так ты говоришь — настойчивый?

— На редкость, — кивнула она.

— Может, он делал вот так? — Кайл подошел к ней, забрал из ее дрожащих пальцев свою походную кружку, поставил на седло мотоцикла, потом взял в ладони ее лицо.

Он запечатлел на губах поцелуй, от которого пальцы ее ног, упрятанных в теплые ботинки, свело судорогой.

Наконец он медленно оторвался, и Мэган смогла перевести дух.

— Да… именно так он и делал.

Молодой человек ухмыльнулся.

— Полагаю, это действовало как надо?

— Еще как. — Кайл взял кружку и осторожно отхлебнул.

— Ты мой добрый ангел. — Он поглядел на нее поверх жестяного края. — Вот, «харлей» никак не заводится.

Она напряглась.

— Мне жаль.

— Тебе правда жаль? — Не мигай, он в упор смотрел на нее, не давая возможности ни отвернуться, ни уйти от ответа.

— Нет, — пробормотала она. И туг же повторила, уже увереннее и громче: — Нет. Совсем не жаль.

— Вот и мне нет.

Потом с плутовской усмешкой шепотом предложил: — Может, они могли бы для разнообразия чем-нибудь заняться? Почти не дыша, она согласилась.

— Лекси! — раздался громоподобный глас.

На сей раз голос архангела Михаила прозвучал с такой силой, что нимб у Лекси сполз на сторону и чуть было не слетел.

От Агги не было никакого толку. Она даже не пыталась помочь подруге, а просто стояла, молитвенно сложив на груди руки, изображая абсолютную невинность или по крайней мере приличествующее случаю раскаяние.

Агги ни за что не признается, что неприятность с мотоциклом — ее инициатива. А если и проговорится, то это будет выглядеть так, будто она выгораживает зачинщицу.