Озарение - [16]

— Что вы скажете насчет пиццы? — внезапно спросил Джейсон. — Огромной, в которую можно напихать чего угодно. И большой бутылки кока-коллы с чесночным хлебом?

— Я не уверена, что мне это можно, — из-за молока, — неуверенно возразила Эйми. — Не уверена, что детям полезно молоко, настоянное на чесноке.

— По-моему, это озадачило бы итальянцев, — заметил Джейсон.

— Наверное, — подхватила Эйми и улыбнулась ему. — Пицца так пицца. Но только при условии, что я оплачу свою порцию.

Не подумав, Джейсон выпалил:

— Вы слишком бедны, чтобы за что-то платить, — и тут же пришел в ужас от того, что сказал.

— Совершенно верно, — добродушно согласилась Эйми. — Может быть, после обеда мы сможем вообразить себе мое будущее. Может быть, у вас есть какие-нибудь идеи на этот счет?

— Ни малейших, — улыбаясь, ответил Джейсон. — Вы всегда можете выйти замуж за какого-нибудь симпатичного молодого доктора и никогда больше не работать.

— Доктора? А, вы имеете в виду Дэвида. Он меня не интересует.

— Он сходит по вам с ума, — ответил Джейсон.

— Вы смеетесь! Дэвид влюблен во всех женщин этого городка, поэтому-то он так и популярен. Кроме того, я вовсе не золотоискательница и не желаю жить за счет какого-то мужчины. Я хочу что-то делать, но не слишком уверена в том, что смогу. Если бы только у меня был какой-нибудь талант, например, петь или играть на пианино.

— Мне кажется, вы наделены талантом быть матерью.

Эйми склонила голову набок.

— Вы очень милы, вы знаете об этом? Могу я позвонить по вашему телефону, чтобы прислали пиццу?

— Разумеется, — улыбаясь, согласился Джейсон.

Макс заснул на софе, они зажгли свечи и разговаривали. Джейсон расспрашивал ее о жизни с Билли. Запротестовавшая было Эйми в конце концов разговорилась, и Джейсон быстро понял, что уже давно испытывает голод по живой беседе.

Слушая ее, он увидел городского пьянчужку в ином свете. Билли Томпкинс был посмешищем всего города после того, как стал пить с четырнадцати лет. Он разбивал автомобили, как только они попадали к нему в руки. Его родители заложили дом, чтобы то и дело вызволять сына из тюрьмы под залог. Но Эйми увидела в этом человеке что-то такое, чего не видел никто другой.

Джейсон заказал огромную пиццу, и пока Эйми рассказывала, она сама не заметила как съела три четверти этого кулинарного шедевра. Джейсон давным-давно забыл о том периоде своей жизни, когда пицца была для него редким лакомством.

Как только с блюда исчез последний ломтик сыра, Эйми широко зевнула, и хотя было только девять часов вечера, Джейсон сказал ей, чтобы она ложилась спать. Встав из-за стола, она склонилась над Максом, чтобы взять его на руки, но Джейсон отвел ее руки и, не разбудив его, поднял с софы.

— Вы прирожденный отец, — сонно проговорила Эйми, направляясь в свою спальню.

Улыбаясь этому признанию Эйми, Джейсон уложил Макса в видавший виды старый манеж, служивший ему кроватью, и тихо вышел из комнаты. Как ни странно, его тоже сильно клонило ко сну. Обычно он не ложился раньше часа или двух ночи, но защита ребенка то от одной опасности, то от другой его по-настоящему вымотала.

Он прошел в отведенную ему спальню, стянул брюки, рухнул в постель в рубашке и нижнем белье и заснул мертвым сном. Разбудил его громкий крик Макса. Вскочив с кровати, Джейсон побежал на кухню, и увидел там сидевшего на своем сиденье Макса и кормившую его Эйми. Оба они были полностью одеты, несмотря на то что за окном было еще темно.

— Который час? — спросил Джейсон, протирая глаза.

— Около половины седьмого. Макс этим утром спал долго.

— Почему он кричал?

— По привычке, я думаю. Он любит кричать. Может быть, вы все-таки оденетесь? Джейсон глянул на свои голые ноги.

— Да, разумеется. — Затем посмотрел на красное лицо Эйми, которая прикрыла свои груди руками и отвернулась. Неужели его вид смутил ее больше, как если бы она увидела его в плавках на пляже? Улыбнувшись ей, Джейсон почувствовал в некотором роде удовольствие от того, что она привлекала его. Дэвид, подумал он, Дэвид влюблен в Эйми.

— Этим утром в дверь постучали, и сейчас перед домом стоит автомобиль, — сообщила она, кивнув в сторону лежащей на кухонном столе свернутой в трубку газеты.

Не обращая внимания на ее просьбу одеться, Джейсон снял с газеты резиновое кольцо и обнаружил сложенную записку, в которой оказались ключи. Это было написанное на машинке сообщение о том, что его одежда находится в багажнике машины и что обо всем другом уже позаботились.

— Звучит прямо как шпионское послание, — пробормотал про себя Джейсон и посмотрел на Эйми: слышала ли Эйми его слова.

Но Эйми ничего не слышала — лицо ее выражало такое волнение, что он поначалу подумал, что что-то неладно с Максом. Но малыш счастливо размазывал по своему уху овсяную кашу. Джейсон снова взглянул на Эйми.

Как в пантомиме, Эйми безмолвно указывала на оставленную им на столе развернутую газету. На развороте рекламировался громадный зал в детском магазине, расположенном в городе, в десяти километрах от Абернети. Владелец объединил детские комнаты с мебелью и постельными принадлежностями и продавал за двести пятьдесят долларов каждый комплект. Эйми указывала на фотографии кровати, качалки, раскладного стола на большую тележку, полную игрушечных ковбоев и лошадей. При этом она издавала какой-то звук, похожий на сдавленный стон.