Ойла. Двенадцатая луна Земли - [10]

— А кто такой был этот Эльд?

— Это грустная история. Ещё печальнее вашей повести о двух влюблённых: Ромео и Джульетте.

В сознании Фантаста, под телепатическим влиянием Ойлы, возникла новелла, о любви с первого взгляда.

Глава шестая. Аура

И в точке разума любой

В бездонной глубине вселенной

Живет, цветёт красой нетленной

Зов Счастья — Первая любовь.

Великий Случай — бог негаданных удач свёл их, никогда не видевших друг друга, в концертном зале давнедревней музыки. Он, проходя к своему креслу, мельком взглянул на миниатюрную миловидную девушку с выразительным взглядом огромных глаз, сел рядом и ощутил ее ауру. Аура, слабое свечение, есть у каждого человека, отражая его внутреннюю сущность. Так дурные наклонности, не исправленные воспитанием, делают ауру грязно-коричневой, готовность же к исканиям и преодолению любых препятствий — окрашивает ее в оранжевый цвет, глубокая вдумчивость и преданность науке отражается в синих тонах, внутренняя чистота, открытость, расположенность к другим присуща человеку с аурой нежно-голубой, как небо в ясный день. Но увидеть эти ауры дано не всякому, и достигается эта способность самосовершенствованием, особым складом ума и восприятия.

Он, опускаясь в кресло, не сразу понял, что соприкасается с тонкой голубизной, и ощутил это усилием воли, приглушив собственное оранжевое излучение. И оказался в сладком плену нежно-голубой ауры соседки. Их восприятие музыки стало общим.

Виртуоз, сидя за музейным инструментом много большим его, извлекал всеми своими двенадцатью пальцами многозвучные аккорды, рассыпавшиеся красивейшими пассажами, как бы соревнуясь сразу с большой дюжиной музыкантов, игравших на различных инструментах.

Но это не было противоборством исполнителей, а гармонически сливалось в одно общее, яркое, мелодичное и стройное звучание.

И оба забыли, где находятся. Волшебная музыка увлекала их в неведомый яркоцветный мир, где все кружилось вокруг них, державших друг друга за руки. Это призрачное ощущение было вызвано соприкосновением шестых пальчиков-мизинчиков, нашедших и сцепившихся на подлокотнике друг с другом, когда словно искра пробежала по ним, вызвав волну неосознанных чувств.

Музыка смолкла, и зал гремел от аплодисментов. Молодым людям, чтобы аплодировать, пришлось разлучить их мизинчики, но те, словно живя собственной жизнью, когда слушатели встали, направляясь к выходу, снова нашли друг друга.

— Какая удивительная была музыка у этих древних, — произнесла она не телепатически, а очень тихо на их родном языке, чтобы эта фраза не стала достоянием окружающей их толпы. — Я как бы побывала в прекрасном мире ласковых чувств, и мне так не хочется возвращаться оттуда!

— Кто ты?

— Я — Ойла, — ответила она и улыбнулась.

— Художница, поэтесса, музыкантша? Кто бы еще смог увлечь меня с собой в прекрасный выдуманный мир?

— Все, что ты сказал — это лишь мои стремления. А на самом деле я — хирург. А ты?

— Я Эльд, лётчик.

— Ты летчик? — удивилась она. — Разве они бывают такими большими и тяжелыми? — и она рассмеялась.

Молодые люди вышли в прилегающий к концертному залу парк, залитый лунным светом.

— А разве хирурги бывают такими маленькими? — с улыбкой произнес Эльд, садясь рядом со своей спутницей на садовую скамейку.

— Я еще не совсем хирург. Еще не врач. Но моя последняя операция прошла удачно, без единой кровинки, и может служить выпускной работой. Тогда я стану врачом.

— Ах, вот как! А я еще не совершил своего подвига зрелости, чтобы войти в команду.

— Ты совершишь, я в этом уверена! — и мизинцы крепко сжали друг друга.

— Волшебство продолжается.

— Этот лунный свет как музыка. Но скажи мне, как летчик, ты ближе к небу. Нам еще в школе рассказывали, почему наши две луны такие разные — одна круглая, а другая продолговатая. На месте продолговатой было две луны, а всего их было три. Две из них были очень близки друг к другу, и соединились, образовав одно ночное светило. Я никак не могу понять как это можно определить? Разве кто-нибудь видел эти две луны?

— Видел! Наш командир. Тогда на Зейле произошли страшные потрясения. Но это было очень давно — три тысячи лет назад.

— Как же он мог видеть это? На видеозаписи?

— Нет! Он видел это сам!

— Сколько же ему лет?

— Больше трёх тысяч!

— Не думала, что ты такой злой шутник. Не надо так со мной разговаривать!

— Видишь ли, Ойла, в мире есть основной закон — закон относительности. Он ограничивает скорость передвижения между звездами скоростью распространения света. Но для тех, кто достигнет подобной скорости, время как бы останавливается. И основное время межзвездного полета складывается из времени разгона, времени торможения (по два раза) и собственно времени полета со скоростью света. А оно может длиться тысячи и тысячи световых лет.

— Это страшно! — прошептала она, представив тех, кто провожал своих близких в такой полет.

— Почему ты сказала, что тебе страшно?

— Потому, что ещё недавно я хотела, чтобы ты совершил свой подвиг зрелости, а теперь этого не хочу.

— Как же так! Это цель моей жизни!

— Я не хочу быть на твоих похоронах, ведь когда ты со своими лётчиками и загадочным командиром вернётесь, обо мне даже воспоминаний не останется.