Овраги - [49]
— Не позволил, а трех кулаков представить требует.
— Вот ты себя на место Чугуева запиши, все одно лыжи навострил, — посоветовала Катерина.
— Если ваш Чугуев такой ангел, чего же он в колхоз заявление не подает? — спросил Орловский.
— Какое заявление! Его же кулачить наладились, — гнула свое Катерина. — Он тоже человек. У него своя гордость.
— Выйдем на крылечко, Емельян, — Орловский поднялся. — И ты, товарищ Платонов. Подышим.
Он плотно затворил дверь. Ветер унялся. На крыльце белел свежий снег.
— Чугуева народ уважает? — спросил Орловский Емельяна.
— Мужик он, конечно, культурный.
— Народ уважает или нет?
— Середняк уважает. Кулаки завидуют, а бедняки боятся.
— Тогда завлекайте его в колхоз. Любым способом. Делайте его членом правления. Обещайте председательство. А завершим коллективизацию, поглядим, оставить его или выслать.
— Грязноватая тактика, товарищ секретарь райкома.
— Революцию в белых перчатках не делают. А сплошная коллективизация — революция.
— Тише, — сказал Емельян.
Протаптывая свежую тропку, приближался долговязый мужик в кожаной фуражке и в малиновых галифе. Скинув соплю, он сердито спросил:
— Семен тут?
— Заходите, товарищ, — ответил Орловский. — Да и нам, ребята, тут мерзнуть нечего. Дело ясное. Тащите Чугуева в колхоз. Разногласия забыть. Пошли.
В горнице уже шумел Макун. Коня ему Пошехонов не отдал на том основании, что в июне резолюция должна была быть наложена Шевырдяевым, а она почему-то подписана Вавкиным. Семен кричал, что Шевырдяев был в районе и резолюцию имел полное право нанести заместитель. Макун кричал, что коня не забрал вовремя, поскольку шабашил в Саратовской губернии.
Орловский прочитал заявление и покачал головой.
— Не сочтите за труд, Катерина Васильевна, — попросил он, — сбегайте за Федотом Федотовичем. А вам, Макар Софонович, мы поможем. Дай-ка, Митя, чистый листочек, я надиктую. Как фамилия? Пиши, Митя. Заявление: я, Петров Макар Софонович, вышел из колхоза имени Хохрякова… Когда вышел?
— В июне тысяча девятьсот двадцать девятого года.
— Так, пишем дальше: «Поскольку, я, сознательный трудовой бедняк…» Складно?
— Складно, — осклабился Макун.
— «…признаю, что вышел из артели с дурного ума…»
Макун насторожился.
— Пиши, пиши, Митя. «… с дурного ума, прошу записать меня в колхоз снова и даю слово…»
— Да ты что, очумел? — Макун встал.
— Сидите, сидите. Экой нетерпеливый. Еще не дописали, а вы на дыбки. Подписывать или не подписывать — ваше право. На чем мы остановились, Митя?
— «…и даю слово…»
— Ага. «… и даю слово не выходить до конца жизни».
Макун хихикнул.
— Думаешь, ежели ты с района, так я тебе любую бумажку подпишу?
— Любую не подпишете, а эту подпишете.
— А вот и не подпишу! И ничего ты со мной не сделаешь.
— Ой, сделаю, Макар Софонович.
— Ой, не сделаешь! Знаешь почему? Потому что я с июня месяца не член колхоза и не крепостной, а вольный гражданин. Вот оно, мое личное заявление, — он помахал бумажкой. — И согласие на уход с колхоза подписано лично Вавкиным. Не воротите коня, напишу Калинину.
— Не напишете, Макар Софонович. Не напишете, потому что заявление ваше — фальшивка. Верно я говорю, Семен Ионович?
— Почему фальшивка? — смешался Семен.
— Потому что и само заявление и резолюция помечены задним числом.
— А ты докажи, что задним! — вскинулся Макун.
— Чего ж тут доказывать? Митя, ты этого дяденьку в июне знал?
— Нет, — Митя смутился. — Мы с папой только в ноябре приехали.
— Вот и доказательство. Покажите-ка ваше заявление, Макар Софонович.
— А не покажу!
— Вот это верно. Никому не показывайте. А лучше всего, порвите. Потому что оно написано Митиной рукой, а значит, не раньше чем в ноябре, а дата на нем поставлена июньская. И вы тоже, Семен Ионович, взяли грех на душу. Пометили резолюцию задним числом? Ай, ай, ай, как некрасиво. Вы все-таки колхозный вожак. Главнокомандующий. Некрасиво.
— Да у него заявления о приеме нету… — попробовал оправдаться Семен.
— Ладно тебе, — огрызнулся Макун. — Тогда зачем коня в колхозную конюшню забрали, если заявления нету?
— Резонно, — заметил Орловский.
— Семен и виноватый! — продолжал Макун. — Шевырдяев меня отпускал и резолюцию наложил, а Семен заявление потерял… Шевырдяев убег, теперь и концов не найдешь.
Орловский сочувственно поглядел на Макуна.
— Смотрю я на ваши руки, красивые, работящие руки… Сколько они добра сделали, сколько пользы народу принесли. Сразу видно, наш, душевный, трудолюбивый парень. — Макун шмыгнул носом. — Особенно трогательна ваша любовь к своему четвероногому другу. Как его звать?
— Мальчик, — застенчиво пробормотал Макун.
— И имя прекрасное. Мальчик. Он сейчас в колхозной конюшне?
— В колхозной. Пошехонов, зараза, не отдает.
— Видите, какое создалось ненормальное положение: конь — колхозник, а хозяин — единоличник. Давайте, Макар Софоныч, не терять даром времени. Подписывайте заявление и ступайте к своему Мальчику.
— Ладно, — Макун хлопнул ладонью по бумаге, — мужик ты вроде сурьезный. Поставишь председателем Федота Федотыча Чугуева, запишусь обратно. Игната все одно не дождаться, а лучше Федота Федотыча не найти. Договорились?
— Договорились целиком и полностью! — Орловский потянулся через стол к Макуну и пожал его заскорузлую руку.
Семь повестей Сергея Антонова, объединенных в сборнике, — «Лена», «Поддубенские частушки», «Дело было в Пенькове», «Тетя Луша», «Аленка», «Петрович» и «Разорванный рубль», — представляют собой как бы отдельные главы единого повествования о жизни сельской молодежи, начиная от первых послевоенных лет до нашего времени. Для настоящего издания повести заново выправлены автором.
Семь повестей Сергея Антонова, объединенных в сборнике, — «Лена», «Поддубенские частушки», «Дело было в Пенькове», «Тетя Луша», «Аленка», «Петрович» и «Разорванный рубль», — представляют собой как бы отдельные главы единого повествования о жизни сельской молодежи, начиная от первых послевоенных лет до нашего времени. Для настоящего издания повести заново выправлены автором.
Семь повестей Сергея Антонова, объединенных в сборнике, — «Лена», «Поддубенские частушки», «Дело было в Пенькове», «Тетя Луша», «Аленка», «Петрович» и «Разорванный рубль», — представляют собой как бы отдельные главы единого повествования о жизни сельской молодежи, начиная от первых послевоенных лет до нашего времени. Для настоящего издания повести заново выправлены автором.
Семь повестей Сергея Антонова, объединенных в сборнике, — «Лена», «Поддубенские частушки», «Дело было в Пенькове», «Тетя Луша», «Аленка», «Петрович» и «Разорванный рубль», — представляют собой как бы отдельные главы единого повествования о жизни сельской молодежи, начиная от первых послевоенных лет до нашего времени. Для настоящего издания повести заново выправлены автором.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Семь повестей Сергея Антонова, объединенных в сборнике, — «Лена», «Поддубенские частушки», «Дело было в Пенькове», «Тетя Луша», «Аленка», «Петрович» и «Разорванный рубль», — представляют собой как бы отдельные главы единого повествования о жизни сельской молодежи, начиная от первых послевоенных лет до нашего времени. Для настоящего издания повести заново выправлены автором.
Герои нового романа Б. Бондаренко «По собственному желанию» — наши современники, ученые, конструкторы, геологи, живущие в Сибири, на Урале, Дальнем Востоке, в Москве и подмосковном научном центре Долинске. Главная тема романа — ответственность каждого человека за все, что делается им в жизни.
В настоящее издание включены наиболее известные и получившие широкое признание произведения крупнейшего современного латышского прозаика Эвалда Вилкса (1923—1976) — его повесть «Все случилось летом» и лучшие рассказы, такие, как «В полночь», «Первый вальс», «Где собака зарыта?» и другие.
В книге собраны очерки и рассказы, посвященные военно-патриотической теме. Это документальная повесть о провале одной из крупнейших подрывных акций гитлеровской разведки в глубоком советском тылу. Читатели также прочтут о подвигах тех, кто в октябрьские дни 1917 года в Москве боролся за власть Советов, о судьбе бывшего агента немецкой секретной службы и т. п. Книга рассчитана на массового читателя.
Путеводитель знакомит читателя с одним из интереснейших уголков Крыма — Никитским ботаническим садом. На страницах путеводителя рассказывается об истории Сада, о той огромной работе, которую проводят здесь ученые. Дается подробное описание наиболее примечательных растений, растущих в трех парках Никитского ботанического.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Три тополя» — книга известного прозаика Александра Михайловича Борщаговского рассказывает о сложных судьбах прекрасных и разных людей, рожденных в самом центре России — на земле Рязанской, чья жизнь так непосредственно связана с Окой. Река эта. неповторимая красота ее и прелесть, стала связующим стержнем жизни героев и центральным образом книги. Герои привлекают трогательностью и глубиной чувства, чистотой души и неординарностью поступков, нежностью к родной, любимой природе, к детям, ко всему живому.