Оулд и садо-мазо - [9]

Художник. Ты что? Очумела?

Жена. Дай сюда! (Отбирает шило.) Если боишься, я сама сделаю.

Художник. Не смей! Он убьет нас…

Жена. Уйди! (Тихо.) Мы сами его первые убьем.

Целится в глаз портрету. Резкий стук в дверь. Жена вскрикивает, роняет шило.

Художник. Кого еще Бог принес?

Идет открывать. Возвращается обратно пятясь. С ним в комнату заходит молодая красивая женщина, одетая, впрочем, очень прилично.

Художник. Чему обязан?

Настя. Меня зовут Настя.

Художник (жене, мрачно). Слышала? Настя ее зовут. Что дальше-то будет, а?

Жена. Кто вам нужен?

Настя. Василий.

Художник (жене). Василий нужен. А нас как будто бы уже и нету. Нами, видишь, никто не интересуется.

Жена (Насте). Его здесь нет.

Настя. Я видела, как он только что вошел в эту дверь.

Художник. Следила!

Настя. Я случайно увидела.

Художник. Случайно! Что-то она не договаривает… Смотри, как бы он тебя не убил.

Настя. Я не боюсь.

Художник. А я боюсь. Мне в моем доме только милиции не хватало. Иди давай отсюда к чертовой матери!

Настя. Я никуда не пойду, пока не увижу его.

Появляется Вася с забинтованной головой. К несчастью, он видит Настю слишком поздно и уже не может убежать. Тогда он поворачивается к ней забинтованной стороной, надеясь, что она его не узнает.

Настя (Васе). Здравствуй, Вася!

Вася. Какой Вася? Не понимай. Я иностранец… Купиль картин. Не понимай!

Настя. Не дури, Вася! Я тебя узнала…

Вася. Я есть иностранный англичан. Подданный ее величества королевы Елизаветы.

Настя (перебивает). Я уже думала: не увижу тебя никогда.

Вася. Я вас не знайт…

Настя берет его голову в руки и целует долгим поцелуем.

Художник (жене). Видала? Что творят, негодяи? У меня в доме…

Жена. Это любовь.

Художник. Любовь! Какая любовь? Ты посмотри на них, это чистый секс. Это разврат. Это же… кролики настоящие. Они прямо сейчас тут размножаться начнут. (Насте.) Прекратите хулиганство! Прекратите немедленно!

Настя прекращает поцелуй. Вася со вздохом падает на диван. Он уже не пытается изображать из себя англичанина.

Художник (Васе). Кто это такая?

Вася (угрюмо). Это моя жена. Бывшая.

Художник. Это которая квадратная и с усами?

Вася. Да.

Художник. Вот оно как… (Обходит Настю). А где же ваши усы?

Вася. Она их сбрила.

Художник (описывая руками фигуру). А квадрат?

Вася. Хватит! Это не твоего ума дело. (Насте.) Зачем пришла?

Настя. Я люблю тебя.

Вася. Новость какая интересная.

Настя. Вася, прошу, вернись.

Вася. Может, не будем при посторонних?

Настя. Какая разница? Я люблю тебя. Ничего постыдного в этом нет. (Художнику.) Ведь правда?

Художник (мнется). Ну… Можно и так сказать.

Настя (Васе). Мне плохо без тебя. Мне больно. Я не могу ни спать, ни есть. Вася, я поняла. Мы сделали ошибку, надо было завести ребенка.

Вася. Хватит! Прекрати! Я не желаю тебя больше видеть, не желаю… Понятно?

Настя. Вася, все равно ты будешь со мной.

Вася. Нет, не буду! Ни-ког-да! С меня хватит! Ты, может, забыла, кто я теперь? Я конкретный пацан. А конкретных пацанов лучше не злить. Еще хоть раз встанешь у меня на дороге – не посмотрю, что ты женщина!

Разворачивается, уходит вон.

Художник. Он не посмотрит.

Настя плачет. Жена подходит к ней, гладит ее по плечу.

Жена. Плюнь. Они, мужики, все такие. Им бы лишь бы хвост поднять и по бабам бегать.

Художник. Прошу не оскорблять. Не потерплю феминизма на голом месте.

Жена. Помолчи. (Насте.) Не расстраивайся, девочка. Найдешь себе кого получше.

Настя (утирая слезы). Нет. Вы не понимаете. Это все очень серьезно. Очень.

Жена. Сядь вот. Посиди.

Настя (садясь). Спасибо вам.

Жена. Чаю хочешь? Или кофе?

Настя. Чаю, если можно.

Жена уходит на кухню.

Художник. Значит, вы его жена?

Настя кивает.

Художник. М-да… Что называется, счастье привалило. Он говорил, что вы усатая и квадратная.

Настя. Нет. Я не усатая.

Художник. Я вижу. (Внезапно, наклонившись к ней). Слушай, кто он? Кто он, а? Скажи, пока жены нет, я никому, ни единым словом. Могила! Кто он, откуда взялся?

Настя глядит на него странно.

Настя. Почему вы спрашиваете?

Художник. Почему спрашиваю? Потому что я художник. А он меня все это рисовать заставил! Все! Вот это! А я художник, я не могу…

Настя озирается по сторонам, видит мрачные, жуткие картины. Взгляд ее падает на портрет. Она подходит ближе, разглядывает его.

Настя. Он сам вас попросил себя нарисовать?

Художник. Меня нарисовать?

Настя. Его.

Художник. Нет. Это так… самоощущение. Сублимация, вот! Нравится?

Настя. Это ужасно.

Трогает холст рукой.

Настя. А что у него с глазом?

Художник. Это я его шилом. Наболело, решил выплеснуть. (Смотрит). А с пробитым глазом ему больше идет.

Настя. Он эту картину видел?

Художник. Да. (Понижая голос.) Хотел себе ее забрать. Я говорю: дай, дорисую. А он – ни в какую: нет, прямо сейчас.

Настя. Почему же не забрал?

Художник. А потому что вы пришли. И спугнули. А он очень хотел, очень. Денег вон дал целую пачку.

Настя. Денег?

Берет доллары, лежащие на столе, разглядывает их.

Художник. Что, думаете, фальшивые? Настоящие. Он всегда настоящие дает. Может, вам нужно? Берите, у меня много.

Настя. Спасибо.

Берет одну бумажку, прячет в сумочку.

Художник. Мне денег не жалко. Что с ними делать, с деньгами? Машину я водить не умею, в ресторан тоже не очень нравится. Сводили меня тут в монгольский ресторан. С виду все прилично, все такие приветливые, косоглазенькие. А потом как пробил меня понос, не при даме будь сказано, так и душа моя полетела в эмпиреи.