Оулд и садо-мазо - [8]
Художник хрипит. Раздается стук в дверь. Становится темно.
Действие второе
Сцена четвертая
Художник ходит по дому, надев на себя картину. Смотрит в зеркало. Пишет свой автопортрет, высовывает язык, таращит глаза.
Жена. Ты что пишешь?
Художник. Автопортрет, что же еще!
Жена. А зачем язык высунул?
Художник. Так надо. В этом идея.
Жена. Какая идея?
Художник. Высокая. (Понизив голос.) Это он так придумал.
Жена вздыхает, смотрит на картину, стоящую у стены.
Жена. А это что?
Художник. Не видишь – на кол сажают. Извращенным образом.
Жена. Что за гадость такая, зачем?
Художник. Он сказал писать.
Жена. Федя, дорогой, зачем нам это?
Художник. Зачем…
Тяжелая пауза. Художник внезапно свирепеет.
Художник. Затем, что он за это платит! Денег хочешь? В ресторан ходить хочешь? На метро будешь ездить или на машине? За границу, в Париж, хочешь поехать? Это (показывает на цепочку) у тебя откуда?
Жена. Он подарил.
Художник. И ты взяла?!
Жена. А что делать?
Художник. Выброси! Выброси эту дрянь! (Срывает и топчет цепочку.) Не могу! Не могу больше! Еще одно такое – и удавлюсь! Птичек хочу рисовать! Мышек! На худой конец – баб голых! Это – не могу! Душа не позволяет…
Жена. Правильно, Феденька. Хватит. Жили раньше – и теперь проживем. Бросим это все. В деревню поедем. Там козы, коровы – проживем. Зайцев ловить будем, шапки из них шить, шубы. Проживем!
Художник. Да, проживем… (После паузы.) В церковь ходил. К отцу Никодиму. Все ему рассказал. Грех на мне, говорю.
Жена. А он?
Художник. Епитимью наложил. Строгую. Не пиши больше, говорит, не тешь диавола.
Жена. Ну?
Художник. Что – ну? Епитимья епитимьей, а есть то что-то надо… Пришел опять к нему. Грешен, говорю, отче. Денег ему дал.
Жена. Ну?
Художник. Ничего, говорит. Все от Бога. Молись – и пиши, что хочешь во славу Божию.
Жена. Боюсь я, Федя. Боюсь, душа твоя изойдет.
Художник. Куда это она изойдет?
Жена. Кто ее знает… Куда душа исходит? В ад, наверное.
Художник. Замолчи! Замолчи, старая…
Подходит к картине, гладит ее рукой.
Художник. Автопортрет. Если я такой, какая же душа моя? Как она страдает?
Жена. Выброси ее, Феденька. Не могу я на нее смотреть.
Художник. Приснилось мне сегодня, будто я в жука превратился. Огромный такой жук, сильный. Навозный. Катит впереди себя шарик. А это и не шарик вовсе, а вся наша земля. И все на ней – люди, птицы, звери, леса всякие, поля и угодья. А я ее качу впереди себя, как шарик. И все в этот навоз впечатывается – и люди, и звери, и даже звезды. Все в нем застряло. И дух такой стоит – не приведи Господи. Умереть можно, какой дух. И всей этой дрянью я заведую. Качу шарик вперед. Остановиться нельзя. Остановлюсь – все людишки разбегутся, ищи их потом по всей вселенной. Иду, плачу, шарик впереди себя качу. И вдруг тормозит меня кто-то…
Жена. Кто тормозит?
Художник. Не знаю. Кто-то. И говорит: «Все, дело сделано. Полезай теперь сам в этот шарик». И понимаю я, что если полезу, тут мне и конец. Не хочу лезть. А меня никто уже не спрашивает, хватают за шкирку и толкают внутрь. А дышать невозможно, тьма непроглядная, чувствую – умру сейчас.
Жена. Ну, и что?
Художник. И умер. Совсем. Лежат мои кости, обдувает их космический ветер. Лежал так сто лет, двести, тысячу. Как вдруг пришел кто-то. «Вставай, говорит, во имя Отца и Сына и Святаго духа. Хватит лежать, время пришло».
Жена. А ты?
Художник. А я пытаюсь встать, но не могу. Все кругом встали, а я лежу. И начал я кричать от ужаса. Кричу, кричу – а никто меня не слышит.
Жена. И что?
Художник. И ничего.
Жена. Страшный сон какой.
Художник. Да, страшно. А если сон в руку? (Смотрит на картину). Все он, сатана! Из-за него все… Он жизнь мою поломал. Ну, так я же тебя употчую!
Распалившись, хватает шило, бьет в картину.
Художник. На! На, получи! Подохни, гад! Умри, дьявол!
Стук в дверь.
Художник. Это он!
Жена. Я открою…
Художник. Нет! Постучит и уйдет…
Стучат, не переставая.
Жена. Он не уйдет. Надо сказать ему… Сказать: мы больше не хотим.
Художник. Нет!
Жена. Не бойся! Лучше сейчас сказать, потом поздно будет.
Идет открывать. Вваливается Вася. Он прикрывает окровавленный глаз.
Художник. Что с тобой?
Вася. Ничего. Упал. Разбил глаз. Сейчас пройдет. (Валится на стул. Показывает свободной рукой на портрет). Я ее забираю.
Художник. Она не готова.
Вася. Ничего.
Жена толкает художника.
Художник. Я хотел вам сказать… Я больше не буду…
Вася. Тихо-тихо-тихо!
Сует ему пачку долларов.
Жена. Мы больше не будем.
Вася. Само собой. Это вам.
Протягивает сережки.
Жена. Мне не надо.
Вася. Надо. Они брильянтовые. Где у вас бинт?
Жена. На кухне.
Вася уходит.
Жена. Видел? Глаз в крови…
Художник. Ну, и что?
Жена. Ничего. (Показывает на картину.) Сначала ты этому глаз дырявишь, потом он приходит, весь в крови.
Художник. Ты что, дура? Понимаешь, что говоришь?
Жена. Я правду говорю.
Художник смотрит на жену, на портрет, снова на жену.
Художник. Дура! Здесь левый глаз, а у него правый… Что пугаешь?!
Жена. Я не пугаю. Я что вижу, то и говорю.
Художник. Вот то-то и оно! Акын ты. А нынче времена акынов прошли. Нужно воображение гения.
Жена. Вот ты и вообрази. Ты бьешь в картину, а у него из глаза кровь течет. Не веришь? Ударь во второй глаз!
Альтернативная Россия, Москва, наше время. Страной правит Триумвират: трое древних темных магов в образах людей. Хабанера, Мышастый и Чубакка Рыжий. Темные маги захватили власть в стране в начале ХХ века. Они питаются могучей силой Великого Кадавра, живого мертвеца, чей труп хранится на главной площади столицы в пирамиде. Но кто знает, где находится настоящий Кадавр?Книга содержит нецензурную брань.
Отец Эро́с и диакон Михаил мирно служат в небольшой церкви в глубокой российской провинции. Но в один прекрасный, точнее ужасный, день на пороге церкви появляется отец Василиск – новый секретарь владыки Антония. Он предлагает отцу Эросу отправиться на земную орбиту – в рамках благотворительной программы «Православие – мирному космосу». Тот с ужасом отказывается, но отец Василиск настаивает, применяя уже не только силу убеждения, но и угрозы. Устоит ли отец Эрос и чем закончится эта удивительная и небывалая история?
Милиционер Александр живет в одной квартире с тестем. Человек он не очень везучий, однако добрый и принципиальный. Внезапно к ним по обмену приезжает американский полицейский, которого хотят подселить к Александру. Сначала он не очень рад, но оказывается, что полицейский – на самом деле девушка. Вроде бы все хорошо, но тут на горизонте появляется Валера, бандит. И не просто бандит, а представитель Хаоса, мистической, темной изнанки вселенной. Да и сам Александр, оказывается, не так уж прост. Он – Блюститель, страж, защищающий Порядок.
Молодой Аркадий Неверов задолжал бандитам, которые требуют вернуть деньги прямо сейчас, иначе он останется без квартиры. На счастье (или на беду), у него умер дядюшка-миллионер. Вместе с бандитом Иннокентием Аркадий отправляется за богатством, однако, приехав в загородный дом почившего дяди, он обнаруживает, что есть и другие претенденты на наследство. Тут и начинается самое страшное…
«Мне… посчастливилось стать открывателем целого континента — правда, небольшого, затерянного в лесах Приамурья. Вышеназванный континент не то чтобы совсем никому не известен, но на географические карты пока не нанесен… Континент этот, или, иначе, село Бывалое, населяют народы, протяженные во времени и пространстве. Народы эти хорошо известны — это русские, китайцы и евреи. Мало известно другое: оказавшись вместе на небольшом клочке земли, образовали они смесь такой силы, перед которой отступают иной раз даже законы природы — впрочем, несильно и не навсегда».
Молодому доктору Алексееву приносят из магазина шкаф. Однако шкаф этот не пустой, в нем живет странный старик. Выселяться он не хочет, потому что его квартиру захватили бандиты и жить ему негде. Незваный гость оказывается чрезвычайно въедливым и ехидным, всюду сует свой нос и делает жизнь Алексеева просто невыносимой. Выгнать его нельзя, потому что на улице, он, конечно, пропадет. Единственный способ избавиться от старика – освободить от бандитов его квартиру. Однако дело это рискованное и крайне опасное…