Отзвуки времен - [15]

– Какие чувства? – фальцетом завопил старичок – Ты о чем? Нет у меня никаких чувств к тебе, и не было никогда! И быть не могло! Ты человек, а я нет. Ерунда какая! Да я разве что убить тебя хотел пару раз, вот и все чувства!

– Красивая сцена могла получиться – чуть расстроенно сообщила присутствующим Павла Никитична, довольно кокетливым жестом поправив волосы – Академическая. Давние друзья-неприятели встречаются вновь, и все такое. У меня ведь, Коля, немалый сценический дар имеется. Помню, мы с Константином Сергеевичем как-то в «Савое» шампанское пили по зиме, он мне так и сказал: «вот тебя, Павла, ничему учить не надо, не то, что иных актерок». Хотя, может, он и не это имел в виду, конечно. Мы с ним тогда… Кхм… Н-да. Но он был гений, а их поди пойми. Ладно, не суть. Фомич, если дело не во мне, то отчего ты такой замурзанный? Словно волки тебя зубами драли, честно слово.

– Они и драли! – заорал в голос старичок – Только не простые, а оборотные. Меня! В моем доме! В моем лесу! Как зайчишку! Каково?

– Зело борзо – оценила его слова уборщица – То-то мне вой не понравился. Стало быть, все же оборотни.

– Все препоны поломали, все запоры да замки сорвали, тайные и явные – бормотал Фома Фомич, вставая на ноги – Ничего их не сдержало. Ничего! Что нож сквозь масло через лес прошли, и прямо к моему дому выбрались. Чудом улизнул.

– Выходит, кто-то им помог – резонно заметила тетя Паша – Рубль за сто даю.

– Выходит – хозяин Битцевского парка на секунду задумался, а после как-то по-другому, по-новому глянул на отдельскую уборщицу – И не ты ли этот «кто-то», а? А что, с тебя станется, ты ведь тоже та еще волчица. Так ведь тебя Иннерхайб прозвал после того, как ты за бриллиант Абрамелина в Марьиной роще сначала глотку Форшу перегрызла, а после и его самого чуть на тот свет не спровадила? Так, может, ты этих головорезов на меня натравила, а теперь здесь стоишь и делаешь вид, что не при чем?

– Совсем ты рехнулся? – возмутилась тетя Паша – Никогда за мной такие штуки не значились, даже в старые годы. А уж теперь-то… Я, знаешь ли, себя уважаю. А что до Форша – патроны у меня тогда кончились, нож я еще раньше в чьем-то трупе оставила, вот и пришлось зубы в ход пускать. Нельзя было его живым оставлять. Но это все к делу не относится. Ты другое скажи – чего они от тебя хотели-то?

– Убить! – взвизгнул Фомич – Что же еще?

– Да чем ты, пенек трухлявый, мог им помешать? – насмешливо осведомилась старушка – Им твой лес даром не нужен. Это же город, а оборотни их терпеть не могут. Особенно волкодлаки. Темнишь ты. Ой, темнишь. Говори, огрызок, что им нужно!

– Да пошла ты! – старик встал с земли и зло зыркнул на собеседницу – Не твоего ума дело! И вообще – пропадите вы все пропадом! Вы, они… Все! Ненавижу!

Последнее слово старичок не столько произнес, сколько выплюнул, а следом, было собрался покинуть круг идолов и снова скрыться в лесной чаще, вот только не успел, потому что на поляну одна за другой скользнули шесть серых теней.

Волки. Вернее – оборотни. Здоровые, поджарые, зубастые, с лобастыми головами и нехорошим блеском в глазах.

– Догнали – проскулил Фомич – И все из-за тебя! Всегда ты мне, Павла, неудачу приносила. Дурной у тебя глаз.

– Нормальный у меня глаз – неторопливо проговорила старушка – Обычный. А в своих бедах себя вини. Ты же всегда хотел сидеть выше других? Вот и результат. Мало того – ты и нас, похоже, с собой на тот свет утащишь. Знаю я этих тварей, они свидетелей не оставляют.

– Теть Паша, плохо дело – Нифонтов внимательно следил за волками, которые преувеличенно-неторопливо окружали небольшую компанию, стоящую среди идолов – Двоих я, если очень повезет, уработаю, но не больше.

– И пули у нас не заговоренные – добавила Мезенцева – Чего не взяла, дура? Ведь думала же.

– Сама же сказала – дура – тетя Паша пихнула ногой старика, который мешком осел на землю и жалобно всхлипывал – Что, владыка земель, рек и леса, обгадился уже от страха? Говори, чего им от тебя надо?

– Амулет – ответил ей вместо Фомича один из волков. Вернее – молодой человек, который невесть когда успел сменить серую шесть на вполне пристойный костюм, а звериный оскал – на весьма приветливую улыбку – Нам нужен амулет, который он присвоил себе давным-давно.

– Не присвоил – неожиданно подал голос старик – Он – мой. По праву! Был ничей, я его нашел!

– Еще раз предлагаю – отдай его нам добром – повторил оборотень – И никто этой ночью в твоем лесу не умрет.

– Что-то такое Барченко тогда и предполагал, только проверить его гипотезу мы не успели. Сначала Кольский, потом Тибет, а после и вовсе не до того стало – сузила глаза тетя Паша и рывком подняла слабо сопротивляющегося Фомича на ноги – Верно он говорил – не бывает такого, чтобы обычный лесовик ни с того, ни с сего такую силу обрел, которая позволит ему исконное призвание отбросить без малейшего для себя вреда, а после еще и к власти над людьми начать тянуться.

Она распахнула подранный старомодный пиджак, рванула косоворотку и луч фонарика блеснул на красных камнях, вделанных в серебряный кругляш, висящий на шее старика. Очень тонкой работы кругляш, со странными и непонятными символами, вырезанными на его краях.