Отвратительная истина - [19]

– Нет, конечно, – с улыбкой ответила Марта. – На этом мы не остановились. Точнее, я. Деньги больше были нужны мне, а Настя влезала в эти авантюры просто так, ради интереса. Мы устраивали у меня во дворе дискотеки с платным входом, концерты, где я была и ведущей, и Аллой Пугачевой, и Софией Ротару одновременно. Мало того, что вход стоил 10 копеек, мы еще пытались заработать на разбавленных в трехлитровых банках «Юпи» и «Инвайте».

– Заработали на блузку?

– Нет. Не хватило.

– Так, значит, задатки коммерсанта у Вас были еще в детстве?

– Да. Я сама заработала себе на выпускное платье. Я заказала его студенткам швейного училища. Это было гораздо дешевле, чем покупать новое. Материал был самый недорогой, а модель платья я придумала сама. Зато я отличалась от всех одноклассниц, которым родители купили однотипные платья. Я очень хотела попасть на выпускной бал. И я была там. Причем самой красивой.

– Прямо-таки настоящая Золушка.

– Я так себя и чувствовала. Когда я вышла из дома в этом розовом бальном платье, меня увидела соседка, которая гуляла с внучкой. Никогда не забуду, как ребенок вскрикнул: «Бабушка, смотри: принцесса!»

В тот момент, когда Марта рассказывала о таких пусть редких, но счастливых минутах своего детства, ее глаза были полны слез; но она не плакала. Марта Гордеева – сильная и властная женщина – не могла позволить себе слезы. Она смотрела на Вадима, и ее взгляд уже не излучал холодную надменность. В глазах Марты он увидел умиротворение, вселявшее в него надежду на любовь.

«Какой же у него взгляд – таинственный, манящий. Он смотрит на меня с такой теплотой. А может, он смотрит так на всех пациентов? – спрашивала себя Марта, прогуливаясь по вечерним улицам Москвы. Ей не хотелось возвращаться в пустую квартиру, да и мысли о Вадиме не дали бы ей уснуть. – С ним хорошо, спокойно. Когда он, такой родной, рядом, мне ничего не страшно. Я в безопасности. Только он способен заставить мое сердце стучать с бешеной силой, но при этом я испытываю умиротворение. Такой утонченный, интеллигентный и такой сильный духом. Только он сможет защитить меня от всех. Мой спаситель».

Марта постоянно думала о Вадиме. Она восхищалась им. Он был единственным мужчиной, которого ей хотелось узнавать. Походы к психологу имели для нее теперь совершенно другое значение. Она забыла о работе, и только Вадим занимал все ее мысли. Терапевтические сеансы стали лишь поводом увидеться с ним, и Марте было плевать на то, что ее увлечение стоило немалых денег. Ей хотелось одного – чтобы Вадим был рядом с ней, а в какой роли, было уже неважно.

Глава 10

После приема брошенной мужем спустя двадцать лет брака женщины Келлер думал о Лере. «Смог бы я уйти? Оставить детей?» – спрашивал себя он. Вадим не мог взять на себя такую ответственность, но в последнее время слишком часто отправлял жену на отдых. Надеясь на то, что, вернувшись из очередной такой поездки, она скажет: «Я полюбила другого. Ухожу», Келлер не жалел никаких денег. Ему было противно от этой мысли, но он продолжал мечтать об этом. Ему бы не пришлось больше мучиться, а всю вину за будущее детей можно было бы свалить на Леру.

Марта все время думала о Вадиме. Ей было непривычно это состояние влюбленности, в котором она боялась себе признаться. Она уже не была такой резкой, подолгу молчала, и порой на ее строгом лице без причины появлялась улыбка. Она стыдилась своих чувств и как только замечала за собой уже ставшие привычными мысли о Келлере, тут же говорила себе: «Даже не вздумай. Он обычный психолог. С ним ничего не может быть». Но как бы она ни пыталась не думать о нем, ее волновало, что он делает. Как он живет. «Нет. Между нами никогда ничего не будет, – снова уговаривала себя она. – Нужно думать только о работе. Приду в себя и больше никогда с ним не увижусь», – твердо решила Марта.

Ольга пригласила Марту к себе домой, чтобы похвастаться новым ремонтом, и Марта с радостью согласилась, так как в одиночестве все ее мысли были только о Вадиме. Любовь не входила в планы карьеристки. Ей нужно было думать о карьере. О том, как избавиться от кошмаров и вернуться на работу, сулившую долгожданное повышение. Девятилетний сын Ольги вернулся из школы. Он вежливо поздоровался с редкой в их доме гостьей и пошел переодеваться. Вернувшись на кухню, где сидели подруги, он принялся готовить себе обед. Рома был самостоятельным парнем и все делал сам: собирался в школу, гладил рубашки, готовил завтрак. Ольга не заботилась о сыне и не давала ему материнского тепла, в котором так нуждался ребенок. Для нее было важнее, сыт ли ее любимый кот, а на собственного сына ей по большому счету было наплевать. Она делилась с Мартой своим отношением к материнству. Ольга рассказывала, что она презирает сына за то, что он станет таким же, как все мужчины: будет использовать женщин, менять их на более молодых и оставит свою жену с грудным ребенком, как сделал его отец. Она была холодна к Роме и совсем не принимала участия в его воспитании. Пожарив яичницу, Рома сел за стол.

– И что ты здесь расселся? Ты не видишь, мы разговариваем? Ты нам мешаешь, – холодно сказала Ольга.