Отворите мне темницу - [118]
Закатов невольно улыбнулся в ответ. Он уже давно не видел таких лиц – весёлых, безмятежных, без обречённого уныния и тоски в глазах. Что-то смутно знакомое почудилось ему в этом дерзком взгляде, в откинутых на спину, спутанных волосах… Закатов потёр кулаком лоб, невесело улыбнулся своим воспоминаниям и принялся одеваться.
Когда он десять минут спустя спустился на двор, там уже гремело веселье. Девчонка, приплясывая и блестя глазами, пела «Калинку-малинку». Вокруг скакали в грязи её чумазые братья. Маняша в буйном восторге прыгала на ступеньках крыльца. Усмехались дворовые, повылезшие из конюшни и птичника. И даже Дунька, стоя, как часовой, рядом со своей барышней, снисходительно улыбалась.
– Ай ты, калина, ты, малина, во сыром бору росла! – выводил звонкий голос, улетая за встрёпанные липы, в небо, где носились в тёплом воздухе ласточки. Смеялась Маняша, хохотали мужики, плясали цыганята, брызгая на сестру жидкой грязью – всё её смуглое, улыбающееся лицо уже было в коричневых веснушках. И, стоя рядом, Никита чувствовал, что неудержимо хочет улыбнуться сам.
Он всегда любил цыган, знал их жизнь, их язык, – и как могло быть иначе, если самые радостные дни его детства прошли на конюшне Прокопа Силина, в обществе этих смуглых бродяг? Многие годы небольшой табор приходил на зимний постой в Болотеево. Цыгане и деревенские хорошо знали друг друга. Многие болотеевцы неплохо болтали по-цыгански. Не было двора, в котором цыганские мужики не вылечили бы лошади. Не было избы, в которой цыганки не гадали бабам и девкам на судьбу и женихов. А деревенские посиделки, когда на них приходили лохматые чёрные парни с гармонями и глазастые, лукавые девчонки, превращались в сказочные праздники! Как они пели, какую выплетали музыку на своих гармошках, как били в пол грязные крепкие пятки и смазные сапоги, – куда там было деревенским! Мальчишкой Никита уходил от цыган только на ночь – и больше всех горевал весной, когда оборванный табор снимался с места и скрипучие телеги одна за другой исчезали, ныряя вниз с холма, в голубой весенней дымке… Однажды он чуть не уехал тайком с ними (вовремя спохватились и вернули), и тот ясный апрельский день Никита до сих пор не мог вспомнить без острой, щемящей боли в груди. И много лет спустя он не в силах был пройти мимо остановившегося в поле табора. Непременно подходил, здоровался по-цыгански, вызывая взрыв изумлённых и радостных вопросов, оставался ужинать, слушал песни, смотрел в загорелые, освещённые кострами лица… И на любой ярмарке он входил в конные ряды как в собственный дом, болтал с цыганами, мгновенно видел все изъяны в их лошадях, которых продавали под видом чуть ли не арабских скакунов… И каждый раз мечталось: плюнуть бы на всё и уйти с ними… Идти и идти по дорогам, продавать коней на базарах, лечить лошадиные болезни, иметь в жёнах босоногую гадалку… Усмехаясь, Никита не раз думал, что кочевой цыган из него получился бы гораздо лучший, чем помещик. Грустно улыбался – и жил дальше.
– Ещё! Ещё! Ещё!!!
Радостные вопли дочки вернули Закатова в действительность. Буйная пляска закончилась, девушка-цыганка отдыхала, откинувшись спиной на забор и широко улыбаясь, а вокруг неё, весело хлопая в ладоши, бегала Маняша. Цыганка перевела дух – и подхватила Маняшу на руки, даже не повернувшись на возмущённый крик Дуньки.
– Ах ты, моя красавица! Черноглазенькая какая, уж не из наших ли будешь? Мать твоя не цыганка ли, случаем? Всё тебе сейчас будет, и песня, и пляска, – дай только Стешке вздохнуть! И петь будем, и плясать будем, а смерть придёт – помирать будем! Пшалорэ, баганьте[7]!
Мальчишки немедленно заголосили плясовую – и Стешка вместе с хохочущей Маняшей на руках вновь пустилась в пляс. А Закатов вздрогнул от негромкого, вкрадчивого, раздавшегося за спиной:
– Доброго здоровья, барин!
Он обернулся. В открытых воротах, держа в поводу большую вороную лошадь, стоял цыган лет сорока – невысокий, подтянутый, в голубой рубахе навыпуск. Из-под курчавой, чуть подёрнутой сединой шапки волос весело блестели чёрные глаза. Сразу стало заметно, что Стешка – его дочь. Поймав взгляд Закатова, цыган улыбнулся – блеснули белые крепкие зубы.
– Коня не купишь ли, барин? Дёшево отдам!
Закатов заинтересованно подошёл. Цыган улыбнулся ещё шире, отступил в сторону. Гордо сказал:
– Вот – любуйся! В жизни своей ты такого не видал!
И сразу же Никита понял, что цыган не врёт и что красивее лошади он не встречал никогда.
Это был огромный, высокий жеребец лет пяти с длинными, изящными ногами, узкой спиной, крутой и сильной шеей. Выхоленная шерсть отливала дорогим атласом. Когда Закатов, забывая дышать от восхищения, потянулся взглянуть коню в зубы, на него взглянул горячий, фиолетовый, почти человеческий глаз с весёлой и умной искрой. Конь тихо заржал – будто рассмеялся, – и слегка заплясал на месте, перебирая аккуратными, словно выточенными копытами. Закатов нажал на впадинку под почками. Жеребец строго покосился на него.
– Не балуй, маленький… – одними губами (голос пропал безнадёжно) попросил Закатов и полез коню под брюхо. Долго копошился там, осматривая ноги, бабки, безуспешно отыскивая грыжу или скрытые шишки под тёплой, тугой кожей. Но ни малейшего изъяна не было в этом красивом, сильном животном, так спокойно и снисходительно позволявшем себя осматривать.
Ссыльный дворянин Михаил Иверзнев безответно влюблен в каторжанку Устинью, что помогала ему в заводской больнице. И вот Устинья бежала – а вместе с ней ее муж, его брат и дети. След беглецов затерялся… Неужели они пропали в зимней тайге? Сердце доктора разбито. Он не замечает, как всё крепче влюбляется в него дочь начальника завода – юная Наташа. И лишь появление на заводе знаменитого варшавского мятежника Стрежинского заставляет Михаила другими глазами посмотреть на робкую, деликатную барышню…
Ох как тяжела доля сироты-бесприданницы, даже если ты графская дочь! Софья Грешнева сполна хлебнула горя: в уплату карточного долга родной брат продал ее заезжему купцу. Чтобы избежать позора, девушка бросилась к реке топиться, и в последний момент ее спас… подручный купца, благородный Владимир. Он помог Софье бежать, он влюбился и планировал жениться на юной красавице, но судьба и злые люди делали все, чтобы помешать этому…
Они горячо влюблены в Устинью – ссыльный дворянин Михаил Иверзнев и уважаемый всеми крестьянин Антип Силин… А она не на жизнь, а на смерть любит своего непутевого Ефима, с которым обвенчалась по дороге в Сибирь. Нет ему покоя: то, сгорая от ревности к жене, он изменяет ей с гулящей Жанеткой, а то и вовсе ударяется в бега, и Устинье приходится умолять суровое начальство не объявлять его в розыск…
Мыслимое ли дело творится в Российской империи: потомок старинной дворянской фамилии Михаил Иверзнев влюбился в крепостную крестьянку Устинью, собственность его лучшего друга Никиты Закатова! А она мало того что дала решительный отказ, храня верность жениху, так еще и оказалась беглой и замешанной в преступлении – этот самый жених вместе с братом, защищая ее, убил управляющую имением. И страдать бы Иверзневу от неразделенной любви, если бы не новая беда – за распространение подозрительной рукописи среди студентов он схвачен жандармами.
Крепостная девушка Устинья, внучка знахарки, не по-бабьи умна, пусть и не первая красавица. И хоть семья её – беднее некуда, но именно Устю сватает сын старосты Прокопа Силина, а брат жениха сохнет по ней. Или она и впрямь ведьма, как считают завистницы? Так или иначе, но в неурожае, голоде и прочих бедах винят именно её. И быть бы ей убитой разъярённой толпой, если бы не подоспели Силины. Однако теперь девушке грозит наказание хуже смерти – управляющая имением, перед которой она провинилась, не знает пощады.
Разлука… Это слово прочно вошло в жизнь сестер Грешневых. Они привыкли к одиночеству, к вечной тревоге друг за друга. У них больше нет дома, нет близких.Как странно складывается судьба!Анна становится содержанкой. Катерина влюбляется без памяти в известного в Одессе вора Валета и начинает «работать» с ним, причем едва ли не превосходит своего подельника в мастерстве и виртуозности.И лишь Софье, кажется, хоть немного повезло. Она выходит на сцену, ее талант признан. Музыка – единственное, что у нее осталось.
Рассказ о белорусском атеисте XVII столетия Казимире Лыщинском, казненном католической инквизицией.
Отряд красноармейцев объезжает ближайшие от Знаменки села, вылавливая участников белогвардейского мятежа. Случайно попавшая в руки командира отряда Головина записка, указывает место, где скрывается Степан Золотарев, известный своей жестокостью главарь белых…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Украинский прозаик Владимир Дарда — автор нескольких книг. «Его любовь» — первая книга писателя, выходящая в переводе на русский язык. В нее вошли повести «Глубины сердца», «Грустные метаморфозы», «Теща» — о наших современниках, о судьбах молодой семьи; «Возвращение» — о мужестве советских людей, попавших в фашистский концлагерь; «Его любовь» — о великом Кобзаре Тарасе Григорьевиче Шевченко.
Подробная и вместе с тем увлекательная книга посвящена знаменитому кардиналу Ришелье, религиозному и политическому деятелю, фактическому главе Франции в период правления короля Людовика XIII. Наделенный железной волей и холодным острым умом, Ришелье сначала завоевал доверие королевы-матери Марии Медичи, затем в 1622 году стал кардиналом, а к 1624 году — первым министром короля Людовика XIII. Все свои усилия он направил на воспитание единой французской нации и на стяжание власти и богатства для себя самого. Энтони Леви — ведущий специалист в области французской литературы и культуры и редактор авторитетного двухтомного издания «Guide to French Literature», а также множества научных книг и статей.
Роман шведских писателей Гуннель и Ларса Алин посвящён выдающемуся полководцу античности Ганнибалу. Рассказ ведётся от лица летописца-поэта, сопровождавшего Ганнибала в его походе из Испании в Италию через Пиренеи в 218 г. н. э. во время Второй Пунической войны. И хотя хронологически действие ограничено рамками этого периода войны, в романе говорится и о многих других событиях тех лет.