Отвлекающий маневр - [3]

– Нет, Стив, сдается мне, кто-то их предупредил, что-то сейчас будет, этот бедлам не стихийный, – ответил другой.

– Да брось ты, это ж просто психи.

– Поживем – увидим, – сказал солдат, крепче сжимая в руках «М-16», и совсем тихо добавил: – Если доживем.

Между тем толпа продолжала расти, подъезжали видавшие виды «Мазды», открытые кузова которых были под завязку набиты мужчинами в потрепанных одеждах. Пропорционально росту толпы росло и напряжение. Отовсюду слышались оскорбительные крики в основном на арабском, но звучали и на ломаном английском. Появились на скорую руку изготовленные плакаты с малограмотными надписями вроде – «Democresy – Lies» или «Demokracy Americans bitchs», что, вероятно, должно было означать: «Демократия – вранье» и «Демократия – американская сука». Безграмотность плакатов смешила солдат, но это был не веселый смех, скорее – нервный, толпа все больше возбуждалась.

Один из суннитов, с горящими фанатичными глазами, влез на крышу одного из рядом стоящих джипов, что-то крича толпе. Каждой его фразе толпа отвечала одобрительным ревом, все больше распаляясь от этого. Дело дошло до того, что в солдат полетели камни. Толпа медленно, но верно приближалась к морпехам, положение становилось опасным, в задних рядах суннитов раздались выстрелы, правда, пока в воздух.

Командир пехотинцев связался с командованием, прося указаний и подкрепление. Один из солдат, когда арабы придвинулись к нему совсем вплотную, дал очередь в воздух, пытаясь тем самым охладить разгоряченных мусульман. Но выстрелы дали обратный эффект. Толпа также ответила выстрелами, но уже не в воздух, один из солдат упал. И без того напряженные нервы морпехов не выдержали, и они открыли ответный огонь. Началась бойня. Как оказалось, большинство суннитов были вооружены, и вооружены неплохо, хотя поначалу они этого не афишировали.

Журналисты фиксировали на пленку происходящее, не упускали ничего – ни одного трупа, ни одной капли крови. Они были довольны – не зря приехали.

Жертв было много как со стороны мусульман, так и со стороны американцев.

* * *

О'Хара полулежал на кровати в своей комнате в компании с бутылкой дерьмового виски. Хотя бутылка была уже наполовину пуста, на душе было тоскливо. Он бездумно переключал каналы, смотреть ничего не хотелось, вот он и щелкал их по кругу. «Аль-Джазир» попадался чаще других, ну вот опять он. Палец потянулся к кнопке, но повис в воздухе. На экране лицо диктора сменилось знакомым пейзажем – рынок Ат-Тахри, за ним мечеть с еще не разрушенным минаретом. Репортаж заинтересовал О'Хару. Дальше шли кадры, показывавшие колонну американских военных, опять минарет, затем выстрел «Абрамса» разрушает верхушку минарета, два «Апачи» в воздухе, ракеты, кадры разрушения мечети, руины, трупы мирных жителей, стреляющие морские пехотинцы с озлобленными лицами, падающие безоружные люди и опять трупы мирных жителей. А голос за кадром все говорил, говорил и говорил. О'Хара понимал только отдельные слова: «происки американской военщины…», «неспровоцированное нападение…», «разрушение святынь…», «попрание международных прав…» и так далее.

– Смотри-ка, про права вспомнили, твари, законники, твою мать, – рявкнул лейтенант.

«Ничем не спровоцированное нападение…» – и он вспомнил пулеметчика, совсем мальчишку, заживо сгоревшего на «Хаммере». Он обратил внимание на то, что съемка произошедшего на рынке велась с нескольких точек и началась она еще до первого выстрела снайпера. Если бы оператор был один, это могло бы быть случайностью, но в данном случае их было несколько, и ни одного из них он тогда не заметил. Следовательно, профессионалом был не только снайпер, но и операторы, заранее знавшие, что произойдет на рынке. Инцидент был чистой воды спектаклем, отлично подготовленным и столь же мастерски исполненным.

Затем пошли кадры демонстраций суннитов в Фаллудже, шиитов – в Кербелле и Неджефе и даже совместный суннитско-шиитский митинг.

Собственно против иракцев, да и вообще мусульман, О'Хара ничего не имел, хотя и особой любви не испытывал. Он их жалел. Ругательства его были обращены к журналистам. Вот их-то он точно не любил, считая, однако, что пресса неизбежное, но необходимое зло. А еще больше он не любил политиков, этих ублюдков, для которых человеческая жизнь – всего лишь статистика, вот их он считал просто злом, злом в чистом виде, неизбежным, но отнюдь не необходимым.

«Вот теперь нас поимеют, – думал он про Белый дом, – как Клинтон Монику, только не так нежно, не в те места и в особо извращенной форме, причем все, кому не лень. Ролик-то наверняка разослали по всем телекомпаниям».

Лейтенант морской пехоты дядюшки Сэма Генри О'Хара опять оказался прав, скандал удался на славу. Госдепартамент пытался делать хорошую мину при плохой игре, но получалось скверно, никто ему не верил. Пресс-служба Пентагона упорно стояла на своем, утверждая, что иракские террористы первыми открыли огонь с минарета, а солдаты лишь оборонялись и тоже понесли потери. Но Пентагону тоже никто не верил. Во-первых, Пентагону вообще никто не верил, кроме разве что собственного конгресса, а во-вторых, у него не было абсолютно никаких доказательств существования террористов, а вот горы трупов мирных жителей и разрушенную мечеть видел весь мир.