Ответственность религии и науки в современном мире - [100]

Если же подойти с этими критериями к неандертальцу, то необходимо признать, что они представляют собой обособленную группу, которая ведет в эволюционный тупик. Хотя надо отметить, что в 1989 г. у найденного в Израиле неандертальца обнаружена подъязычная кость гортани, играющая важную роль в механизме членораздельного звукоизвлечения и косвенно свидетельствующая о низком положении гортани. Однако существовали и анатомические отличия от Homo sapiens: широкая грудная клетка, большой нос, объемные носовые пазухи. Все это наводит на мысль, что неандертальцы издавали весьма громкие звуки, то есть скорее кричали в случае надобности, чем говорили.

Можно предположить, что неандертальцы обладали анатомическими особенностями, я назвала бы их потенциями, которые в принципе могли позволить им перепрыгнуть пропасть, отделившую древних гоминид от Человека. Но этот прыжок они не сделали. «Путь развития к современному человеку, по крайней мере в Европе, прошел мимо неандертальцев», – таков вывод немецкого исследователя Ф. Кликса [7]. Этот вывод решаются сделать не все антропологи, поскольку тогда в эволюционном процессе становления человека, как он традиционно представляется, наблюдается явный разрыв. Кроманьонец оказывается без предшественников. Превращение палеоантропа в неоантропа выглядит, судя по палеонтологическому материалу, как резкий скачок.

Какой же вывод может быть сделан относительно происхождения человека на основании почти 150-летнего изучения палеонтологического материала? Сошлюсь на мнение авторитетного американского антрополога Ричарда Левонтина, который пишет: «Вопреки волнующим и оптимистическим утверждениям некоторых палеонтологов, никакие ископаемые виды гоминид не могут считаться нашими предками… Мы не имеем ни малейшего представления о том, какие из этих видов были прямыми предками человека (если вообще хоть какие-то из них были ими)» [9]. Конечно, есть и другие точки зрения. И все же летопись ископаемых свидетельствует, что человек появляется сальтационно, с комплексом тех морфо-физиологических признаков, которыми он обладает и сегодня. Наш вид оказался «эволюционным сиротой» (по крайней мере, на данный момент). Все попытки палеоантропологов конкретизировать эволюционный путь человечества пока не привели к успеху.

Если окаменелости не могут в деталях рассказать свою историю, то это означает одно: надо искать принципиально новые подходы для реконструкции событий отдаленного прошлого. И они были найдены.

* * *

В 1980-х годах произошла «бесшумная революция» в антропологии. Появились данные, которые радикальным образом трансформировали прежние представления о человеческой эволюции. Речь идет о выдающихся открытиях юной науки палеогенетики (иногда ее называют молекулярной палеонтологией). Оказалось, что в самом человеке, точнее – в его генотипе, можно обнаружить следы эволюционной истории вида. Гены впервые предстали в роли исторических документов, с той лишь разницей, что запись в них сделана не чернилами, а химическими компонентами молекулы ДНК. Словом, генетики научились извлекать информацию в буквальном смысле из «праха земного» – окаменевших остатков, которые принадлежали весьма древним существам.

В 1989 г. в журнале «Naturе» появилась статья Аллана К. Уилсона, в которой он утверждал, что все человечество произошло от одной женщины, когда-то жившей в Африке, потомки которой заселили остальные континенты, породив все расовое разнообразие человечества. Подробные результаты этих исследований были опубликованы в 1992 году в журнале «Science». А. Уилсон пишет, что в поисках данных об эволюции человека палеогенетики оказались вовлечены в спор с палеонтологами, который они, теперь это можно признать, блестяще выиграли. Группа А. Уилсона разработала две базовые концепции, в русле которых проходили исследования. Как показал сравнительный анализ белков, в молекулярной эволюции с постоянной скоростью накапливаются нейтральные мутации – это первая идея. Скорость изменения генов за счет нейтральных мутаций является постоянной во времени, поэтому ее можно использовать в качестве своеобразного «эволюционного хронометра». Это – вторая идея. В итоге все сводится к несложной арифметической задаче, в которой, зная скорость движения и путь, надо определить время.

Для анализа А. Уилсон избрал не ядерную ДНК, а ДНК митохондрий – одного из органоидов клетки. Дело в том, что митохондриальная ДНК (мтДНК) – это небольшая кольцевая молекула размером 16 600 пар нуклеотидов, содержащая 37 генов. Из них мутировать могут не более 2 %, поскольку большинство генов жизненно необходимы (для сравнения: ядерная ДНК человека содержит 3,2 млрд пар нуклеотидов, что составляет порядка 28–30 тыс. генов).

Однако не только скромные размеры мтДНК определили выбор. Гораздо важнее другое. Известно, что митохондрии, в отличие от прочих органоидов клетки, наследуются исключительно по женской линии. Когда происходит слияние сперматозоида и яйцеклетки в процессе оплодотворения, митохондрии спермия разрушаются в цитоплазме яйцеклетки. Таким образом зародыш получает свои митохондрии именно от матери. МтДНК отца в ходе формирования зародыша, как пишет А. Уилсон, как бы «