Ответный ход - [5]

Образ обнаженных красавиц тронул уже забытые нотки души халифа. Давно он не удостаивал жен своим вниманием.

– Все зло несут в мир женщины, – с грустью произнес Аль-Мустасим, подняв веки. Услышав его голос, летописец тут же выхватил из-за уха перо, окунул его кончик в чернильницу, и открыв папку приготовился писать.

– Женщины забыли предписания Корана, скромность и добрые нравы.

Халиф поморщился. Скрип пера отвлекал его от мысли. Он мельком взглянул на секретаря, который быстро писал, стараясь не пропустить слова повелителя. Собравшись с мыслями, Аль-Мустасим продолжил.

– Женщины обвешивают себя драгоценностями. Носят чадры, прозрачные как дым. Даже если они надевают на себя наряды, то только для того, чтобы лучше выставить прелести своего тела. Женщины совсем забыли, что плоть им дана аллахом для вынашивания потомства. Они превратили свое тело в орудие соблазна и греха. Влюбляясь воины теряют храбрость, купцы – богатства, ремесленники и земледельцы перестают трудиться. Из-за женщин начинаются воины, гибнут царства, народы превращаются в прах…

– Во истину! – воскликнул Абдул ибн Басит, когда халиф замолчал, – твоими устами говорит сам пророк!

Аль-Мустасим ухмыльнулся, такой неприкрытой лести и продолжил свой путь. Дойдя до дворца, не заходя в здание, он поднялся по винтовой лестнице на плоскую крышу. Тут тоже был разбит небольшой сад с фонтаном. По ковровой дорожке халиф проследовал к невысокой тахте и опустился на груду мягких подушек. Стоящие по обоим сторонам как изваяния, полуголые чернокожие рабы тут же замахали опахалами, освежая своего хозяина. Тщедушный секретарь устроился за невысоким столиком, разложив на нем письменные принадлежности.

– О мудрый и благородный владыка!

Аль-Мустасим с огорчением оторвался от своих мыслей и поднял голову, взглянув на склонившегося перед ним главным визирем.

– С чем ты пришел, Ибн-Аль-Альками? – уставшим голосом молвил халиф, знаком дав разрешение говорить.

– Вновь прибыли послы от хана Батыя, – с поклоном сообщил визирь.

Халиф насупился. Вот уже полгода шла переписка между ним и монгольским ханом. Первые послания от Батыя, содержали такие угрозы, от которых у халифа все холодело внутри. Царь варваров требовал незамедлительного подчинения, признания его власти иначе угрожал вторжением. Но время шло, а монголы не предпринимали ни каких активных действий. Постепенно Аль-Мустасим успокоился, настолько, что и сам осмелился угрожать монгольскому правителю.

– Передай послам, – сказал халиф, потягиваясь на своем ложе, – что я не склонен принять их. Если они желают, то пускай передадут послание своего хана через моего секретаря.

– Но, повелитель, – попытался возразить Альками, – послы требуют вашей личной аудиенции.

Халиф сдвинул брови.

– Ты кажется намерен перечить нам?! – грозно спросил он.

– Ни в коем случаи, – испуганно замахал руками визирь, – да хранит Аллах нашего великого повелителя. Да продлит он его годы. Ваша милость ко мне ничтожному, безгранична. Великое счастье служить вашей царственной особе!

Альками не разгибая спины, вышел, пятясь задом.

Уже на лестнице он выпрямился, и безмолвно извергая проклятия, стал спускаться вниз. Там, возле дверей ожидал посол, одетый в богатый парчовый халат и два воина в кожаных доспехах, грозно сжимавших рукояти своих сабель. Из под шлемов с обветренных смуглых лиц на визиря взирали их раскосые глаза, в которых читалась лишь решимость и не было ни капли страха. От этого взгляда по спине визиря побежали мурашки.

– Великий владыка, – проговорил Альками, стараясь скрыть нахлынувший на него страх, – не сможет принять посла хана Батыя. Его послание я с превеликим удовольствием передам халифу позже.

Воины сделали шаг вперед, но посол остановил их жестом руки.

– Мы понимаем, что у халифа имеются более важные дела, – с улыбкой сказал он, сощурив и без того узкие глаза, – поэтому я передаю послание великого хана тебе и будим ждать ответа.

Он вынул свиток, стянутый веревкой с печатью Батыя, и с поклоном протянул его визирю. Альками принял послание и собрался удалиться, но почувствовал, как в его другую руку посол вложил клочок бумаги. Визирь удивленно вскинул брови, но монголы уже вышли.

Позабыв о свитке, Альками прошел по коридору. Удостоверившись, что за ним никто не наблюдает, он спрятался в нишу и развернул записку. В тусклом свете факела, он прочел несколько строк, и тут же сжег послание…

В Багдаде короткие вечера, и длинные, темные ночи. На сапфировом небе алмазным светом сияли мириады звезд. Глубоко за полночь, из скрытой в зарослях калитке вышла темная фигура. Попавшаяся по пути стража не осмелилась остановить человека, закутавшегося в темный плащ, узнав в нем главного визиря. Припадая для конспирации на левую ногу, Альками пересек базарную площадь и исчез в темных переулках. Стараясь держаться в тени домов, он прошел несколько кварталов. Около одного из домов визирь остановился. Оглядевшись по сторонам, он несколько раз постучал. Через несколько мгновений дверь приоткрылась. Альками проскользнул в узкую щель. Охранник провел его через двор, открыв дверь в дом. Визирь шагнул в темное помещение. Там где он стоял, небольшое пространство освещалось несколькими свечами. В глубине комнаты угадывался силуэт человека. Но как не старался Альками, рассмотреть его он не смог.