Ответный ход - [4]

Кей-Хюсрев с помощью слуги тяжело взобрался на подведенного ему коня и в сопровождении охраны поехал по горной тропе на изолированную каменную площадку, с которой открывался хороший обзор на ущелье. От туда он видел, как конница Музафереддина опрокинула авангард монголов и, развивая успех, бросилась в погоню за отступающим в панике врагом. Следом, ломая строй, поспешили пехотинцы Джимри.

Будучи человеком невежественном в военных вопросах, Кей-Хюсрев уже уверовал в победу и приказал вывести из укреплений и другие части. Но скоро султан увидел, что победа превратилась в разгром. Отступление врага было только уловкой. Сломав строй, конница и пехота сельджуков наткнулось на основные силы врага. Монгольская тяжелая конница вклинилась в ряды противника, сметая все на своем пути. С ближайших склонов фланги седжуков осыпали стрелами, прятавшиеся за камнями лучники. Порядки армии султана смешались, и стали беспорядочно отступать. Монголы рубили бегущих воинов, усеяв все ущелье тысячами тел.

Командир одного из отрядов монгольской конницы пробился почти к самым укреплениям. Взглянув вверх, он увидел на каменном выступе султана, в окружении немногочисленной охраны. Еще немного и степняки могли отрезать его от тропы. Предвкушая большую награду за пленение султана, монгол повел своих воинов в решительную атаку. Опрокинув попытавшийся их остановить заслон, они уже почти достигли тропы, но тут дорогу им преградили наемники из Фракии. Выстроившись в линию, они закрылись щитами, ощетинившись копьями. За спинами пехотинцев появились арбалетчики. Наемники полностью уничтожили отряд монголов, пытавшихся захватить султана. А после еще долго держали укрепления, отбивая атаки превосходящих сил противника. Дав тем самым возможность султану, с остатками войск уйти к Сивасу. Но скоро монголы прорвались в других местах и окружив наемников, уничтожили их.

Не встречая больше ни какого сопротивления, Байджу двинулся к Сивасу.

Но не успел он достичь города, к нему, в сопровождении знатных горожан, вышел кадий Кышехирли. Передав монгольскому военачальнику богатые дары, Кышехирли показал Байджу ярлык, полученный им от Батыя, когда он был еще комендантом Бухары во время оккупации Хорезма. После восстания он бежал в Сивас. Теперь ярлык ему пригодился. Увидев его, Байджу сохранил жизнь всем жителям города и не тронул имущество.

Обойдя Сивас, монголы устремились к Кайсери. Жители этого города решили обороняться до конца. Несколько штурмов защитники отбили. Тогда Байджу приказал разрушить город. К стенам подтянули катапульты. В течении пятнадцати дней город подвергался массированному обстрелу. Но его жители быстро заделывали образовавшиеся трещины и бреши. Время от времени гарнизон делал вылазки, в ходе которых им удалось повредить метательные машины.

Осада затянулась. Но и на этот раз Байджу помогло предательство. Из города бежал игдишбаши Хюсам. Он сообщил монголам о слабом месте крепости. Скора стена в том месте была разрушена. Монголы ворвались в город, жестоко перебив всех без разбора. Кайсери был полностью сожжен.

После показательной казни в ставку Байджу прибыл кадий Амасьи Фехреддин. Он просил у монгольского военачальника прекратить наступление. От имени султана Фехреддин заключил мир, полностью признав власть Батыя. По этому соглашению сельджуки обязались платить ежегодную дань вдвое больше прежней.

Узнав о мире, Кей-Хюсрев был настолько рад, что подтвердил договор, одарил подарками и землями Фехреддина, а также сделал его новым визирем, взамен Кёпека, который бежал в Сирию.

Оставив в завоеванных землях небольшой отряд, Байджу отправился на соединение с войском Батыя, двигающимся на Багдад.

Глава 3 Халиф и его визирь

Дворец халифа Багдада занимал огромное пространство в центре города. Он поражал богатством отделки и надежностью фортификационных сооружений. Его окружали толстые белые стены высотой более пяти метров. Массивные ворота из крепкого дуба, окованные железом, были всегда заперты. У ворот, на башнях, располагающихся по бокам входа и на всем протяжении стены, постоянно дежурила хорошо обученная стража.

АиФ Багдада и официальный правитель всех мусульманских земель Аль-Мустасим, не спеша прогуливался по аллеям сада мимо стройных кипарисов, пышных финиковых пальм, роскошных клумб, на которых произрастали цветы со всех уголков земли.

Чуть позади повелителя, семенил его личный секретарь и летописец Абдул ибн Басит. На его поясе болталась небольшая чернильница, из-за уха торчали несколько гусиных перьев. Секретарь держал в руках папку с чистыми листами бумаги, готовый незамедлительно записывать светлые мысли господина.

Уже несколько месяцев над Багдадом стояла нестерпимая жара. Но здесь, в тени деревьев легкий ветерок обдувал халифа, разнося вокруг аромат цветов, щебет птиц и брызги фонтана.

До слуха Аль-Мустасима донеся женский смех. Халиф остановился, взглянув на стрельчатые минареты своего дворца. Там, за высокой стеной виднелись плоские крыши зданий, где в многочисленных комнатах, под неусыпным присмотром евнухов, обитали его жены.

Повелитель прикрыл глаза, явственно представив, как под серебристый блеск прозрачных струй, бегут к мраморному бассейну голые девушки, не опасаясь внимания мужчин. Ни слуги мужского пола, ни даже дворцовая стража, под угрозой смерти, не могли войти на женскую половину. Только евнухи имели туда доступ. Но их никто и не думал воспринимать как мужчин.