Ответ - [5]

— Что у нас по пропажам? — отложив журнал, спросил Николай.

— Год еще не закончился, а их уже девять, — отозвался работавший с коммом напарник. — Если учесть, что в последние годы сюда мало ездят, и характер происшествий…

— А что не так с характером?

— От всех погибших осталось так мало, что трудно было идентифицировать остатки. Никто этим и не занимался. И погибли только семьи с детьми.

— Мы уже пятнадцать лет никому не отдаем своих детей, — сказал Николай. — Интересно, почем сейчас дети на черном рынке? Арабов или негров можешь не смотреть.

— Не знаю, — ответил Сергей. — Есть объявления желающих получить ребенка, но пока не нашел объявлений о продаже. Видимо, продавцы выходят прямо на покупателей. Нужно работать, сходу мы ничего не выясним. Я найду всех денежных покупателей, а потом будем их отслеживать. Вряд ли таких будет больше сотни. И они не возьмут тех детей, которых изымают из неблагополучных семей. Как только снимут объявление, возьмем в разработку. А ты попытайся поработать с базами социальных служб. Завтра надо узнать все, что сможем, о похоронах Третьяковых и пройтись всей по цепочке.

— Нужно проверить те фирмы, которые имеют возможности прямой записи информации в мозг, — предложил Николай. — Если наших детей похищают для продажи, им будут менять память. Учитывая здешние ограничения, таких фирм не должно быть много.

Глава 2

Заканчивали завтракать, когда отец сказал, что через час вместе с Оливером улетает в имение брата.

— А как же я? — с обидой спросила Сандра. — Всегда брал с собой, а сейчас хочешь оставить! Почему?

— Есть причина, — ушел от ответа Джон. — Мы будем отсутствовать два дня, а ты за это время пообщаешься с подругами.

Девушка встала из‑за стола и, ни на кого не глядя, вышла из столовой. Оливер, получив разрешение отца, выбежал следом и догнал сестру.

— Надеюсь, что ты злишься не на меня, — сказал он, взяв ее за руку. — Я был бы только рад лететь вместе.

— Ладно, два дня пройдут быстро, — вздохнув, ответила Сандра, — но я буду скучать. Наверное, действительно навещу кого‑нибудь из подруг, а то почти все лето общаемся только по комму. У дяди не осталось твоих вещей, поэтому возьми у Себастьяна сумку, а я сейчас отложу ту одежду, которая может понадобиться.

Оливер сходил к дворецкому и выбрал большую спортивную сумку, в которую сестра собрала его вещи. Когда она вышла из комнаты, в нее зашел отец.

— Собрался? — спросил он, кивнув на сумку. — Это хорошо. Держи свой комм. Пароль для входа — четыре единицы, потом изменишь. Я занес все коды связи, а больше в нем пока ничего нет. Через полчаса жду тебя во дворе.

Юноша вошел в операционную систему комма, посмотрел коды для соединения со всеми родственниками, прислугой и тревожными службами и поменял пароль. Личная папка, как он и думал, оказалась пустой. В оставшееся время пробежался по новостям, посмотрел погоду и трейлеры двух новых фильмов. В десять надел комм на запястье правой руки, повесил на плечо сумку и спустился к машине.

— Точность — вежливость королей, — сказал ему отец и подтолкнул к открытой дверце «Ленд Ровера». — Садись в кресло водителя. Через год, когда тебе исполнится пятнадцать, получишь эту машину, а я куплю себе что‑нибудь другое. У тебя в комме есть код Сеймур ‑Хауса, вводи в автопилот. Нам некуда спешить, поэтому полетим вторым эшелоном.

Оливер посмотрел нужный код и мысленно передал задание. У его удивлению, автопилот не запросил подтверждения полномочий.

— Не удивляйся, — улыбнулся ему севший рядом Джон. — Я установил для тебя полный доступ. Только не нужно этим злоупотреблять. Если куда‑нибудь улетишь без взрослых, штраф полиции будешь платить из своих карманных денег.

— А они у меня есть? — вернул улыбку сын. — Вряд ли я хранил наличные, а все остальное пропало вместе с коммом.

— Когда вернемся, сброшу на твой комм пару тысяч. Ну что, отправляемся?

Машина оторвалась от земли и ушла вверх, разворачиваясь на нужный курс.

— Лететь десять минут, — сказал отец. — Давай решим, где ты будешь учиться.

— А почему нельзя продолжить учебу в моей школе? — спросил Оливер. — У меня в ней были какие‑то проблемы?

— Ты в ней кое с кем поссорился, — объяснил Джон. — Это не обычные школьные разборки, а кое‑что похуже. Неприятные и не слишком умные сыновья очень влиятельных родителей, которые могут доставить много неприятностей. Я не настаивал бы на замене, если бы не твоя потеря памяти. Тебе и так будет нелегко, а тут еще эти придурки.

— Как скажешь, — не стал возражать Оливер, у которого разговор о школе только усилил возникшие в медицинском центре подозрения. — Раз я всех забыл, безразлично, где учиться. Везде придется со всеми знакомиться. Наверное, новая школа будет лучше. В старой меня знают, а в новой у одноклассников не будет такого преимущества.

«Со школой так можно выкрутиться, — подумал он, — хотя позже я могу поинтересоваться своим классом и тем, почему у меня нет ни одной школьной фотографии. Наверное, не было времени сделать фальшивки или просто не сочли нужным. Это нетрудно даже с помощью комма. Но ведь в моем окружении будут не только родственники, которые заинтересованы в том, чтобы я никогда не узнал правду. И никто никогда не шепнет ее мне на ухо? На что же они рассчитывают? На то, что я получу миллионы, положение в обществе и любовь новой семьи и все прощу? Может, и прощу, только сначала нужно узнать, что прощать».