Отверженный III: Вызов - [10]

Но руководителей «Русского эльфийского ордена» Клим Георгиевич защищал бесплатно. Это было основным условием, при котором он согласился взяться за дело. Уважение Дроздова к князю Седову-Белозерскому и всему ордену было так велико, что адвокат просто не мог себе позволить брать с них деньги. Клим Георгиевич был сторонником «Русского эльфийского ордена», считал процесс над его руководителями политическим и считал своим долгом сделать всё возможное, чтобы помочь осуждённым эльфийским аристократам.

Встречи с защитниками проходили в специальной адвокатской комнате, где была запрещена аудио- и видеосъёмка. Когда туда привели Константина Романовича, Дроздов уже находился там. Адвокат сидел за столом и копался в стопке бумаг. Электронные устройства в комнату проносить запрещалось — только бумажные документы.

Дроздову было немного за сорок. Адвокат страдал от лишнего веса, имел большую проплешину на макушке, мешки под глазами и, несмотря на доступ к лучшим лекарям, выглядел невероятно уставшим. Со всем эти сильно контрастировали его идеальные белые зубы, безумно дорогой костюм и туфли из кожи аллигатора.

Конвоиры оставили Константина Романовича наедине с его защитником и удалились. Дроздов тут же вскочил и подбежал к магистру «Русского эльфийского ордена».

— Приветствую Вас, Ваше Сиятельство! — произнёс адвокат и пожал протянутую князем руку. — Желаете ознакомиться с текстом апелляции?

— Не стоит тратить время, — ответил Константин Романович и сел за стол. — Своими словами расскажи вкратце.

— Если совсем вкратце, то мы всё подготовили и подали, но мне уже намекнули, что толку будет мало.

— Я не удивлён, — князь тяжело вздохнул. — Как мы смогли упустить тот момент, когда Романов всё прибрал к своим рукам?

— Мне очень жаль, Ваше Сиятельство. Но такой серьёзный приговор не так просто обжаловать. Мы делаем упор на то, что были нарушены некоторые процедуры и в первую очередь отмечаем незаконность снятия депутатской неприкосновенности. Дворянская дума имеет право её снимать, но лишь на обычном заседании думы. Не на совместном! К нашему сожалению, в законе этот момент прописан не очень хорошо, и прокурор настаивает, что разницы нет на каком заседании. Но мы боремся. Это был бы идеальный вариант — признать незаконным снятие неприкосновенности и соответственно ваше задержание. Мы обратились по этому вопросу в Конституционный суд, но…

Адвокат запнулся, не зная, как преподнести князю неприятную информацию.

— Но Каменский тоже боится идти против Романова, и на него можно не рассчитывать, — усмехнувшись сказал Константин Романович.

— Я бы не сказал, что Леонид Васильевич прямо уж так сильно боится кесаря, но поведение его меня удивляет.

— Его или напугали, или купили, — мрачно произнёс князь Седов-Белозерский. — Других вариантов я не вижу.

— Но мы не сдаёмся! — продолжил адвокат. — И для нас признание незаконности ареста — лучшее, что может случиться. Ведь что касается самого дела, там, к сожалению, шансов сильно изменить приговор почти нет. Как ни прискорбно это признавать, но с показаниями Самойлова и Левашова у нас вариантов немного. Исключительную меру мы отменим, на этот счёт даже не переживайте, но лет десять — пятнадцать вам всё равно оставят. Просто не могут не оставить. Но исключительную отменят — кесарь просто не рискнёт приводить такой приговор в исполнение. Одно дела вас арестовать и заставить всех эльфов замереть в ожидании, чем это всё закончится, и совсем другое — казнить. Вы же представляете, что тогда начнётся в Петербурге?

— Представляю. И много на эту тему думаю в последние дни.

— Но есть ещё один вариант: мне тут намекнули, что после избрания императора, если его, конечно, изберут, будет амнистия.

— Если не помешаем — изберут, — со злостью произнёс Константин Романович.

— Так вот, — продолжил Дроздов. — Будет общая амнистия для некоторых категорий отбывающих наказание и, помимо этого, можно будет обратиться к императору с прошением о помиловании. И он точно не откажет. Он не сможет отказать. Ему нужно будет налаживать контакты и отношения со всеми расами и со всеми кланами. Он обязательно Вас помилует.

— Ты слышишь, как это звучит? — мрачно спросил Константин Романович. — Меня, князя Седова-Белозерского, магистра «Русского эльфийского ордена» помилует какой-то человечишко, пусть и взошедший по иронии судьбы на престол. Что может быть большим позором?

— Ваше Сиятельство…

— Посмотри на это! — перебил князь адвоката и указал на свой контролирующий обруч. — Люди надели на нас ошейники. На самых уважаемых и влиятельных эльфов Петербурга жалкие людишки надели ошейники, как на беглых каторжников! И теперь они хотят, чтобы мы приползли на брюхе просить милости у этого выскочки Романова. А он даже не прямой наследник бывшей правящей династии. По сути, он, вообще, никто! И я должен умолять это ничтожество меня помиловать? Не будет этого! Никогда! Князь Седов-Белозерский ещё не забыл, что такое — эльфийская гордость и эльфийская честь!

Старый князь разошёлся, его глаза сильно заблестели, а кожа приобрела неуловимый синеватый оттенок и стала немного светиться.