Отверженный II: Выбор - [73]

Кесарь сразу даже не нашёл что ответить — полученная информация явилась для него настоящим сюрпризом. Романов выдержал небольшую паузу и сказал:

— Мне не докладывали об этом инциденте. Я во всём разберусь и, если имели место нарушения, лично проконтролирую, чтобы виновные были наказаны. И, разумеется, сообщу Вам, Игорь Константинович, как только получу хоть какую-то информацию. Вы же понимаете, дестабилизация обстановки сейчас не нужна никому, кроме врагов нашего государства.

— Именно поэтому я Вам и звоню, Александр Петрович. Очень уж это похоже на провокацию. Но при всём уважении, на провокации мы будем отвечать жёстко.

Романову не понравилась завуалированная угроза, и он сухо ответил:

— Я разберусь.

— Благодарю Вас, Александр Петрович, — сказал Воронцов, который понял, что немного переборщил с угрозами. — Я уверен, Вы сможете разобраться и наказать виновных. Наши полицейские уж завели пять уголовных дел. По запросу они в любой момент передадут Вам информацию.

— Пять? — удивился кесарь.

— Два похищения, угон машины, нападение на блокпост и использование боевой магии при сопротивлении аресту.

— Ещё и угон машины?

— Да. Угон и уничтожение. Хозяин написал заявление, проигнорировать было нельзя.

— Понимаю. Ещё раз благодарю Вас, Игорь Константинович! Прямо сейчас займусь этим делом.

— Всегда рад помочь, Александр Петрович. Мы ведь одно дело делаем — укрепляем силу и могущество России.

Последняя фраза Воронцова была напоминанием того, что в качестве генерального прокурора он частенько помогал кесарю. По негласному правилу на должности председателя Конституционного суда и генерального прокурора назначались соответственно эльф и орк. И если с председателем Конституционного суда у кесаря частенько бывали разногласия, то князь Воронцов старался лишний раз с Романовым не конфликтовать.

Разумеется, взамен главный орк страны ожидал хорошего отношения, а не спецопераций столичного КФБ в Москве. Романов в два глотка допил чай и набрал номер Милютина. Он был невероятно зол. Портить отношения с орками накануне референдума о реставрации монархии не входило в планы кесаря. Дождавшись, когда глава столичного КФБ наконец-то примет звонок, Романов, не размениваясь на приветствия, мрачно спросил:

— Иван Иванович, Вы ничего не хотите мне рассказать?

— Уже доложили? — вздохнув, произнёс Милютин. — Я вот прямо сейчас готовлю письменный отчёт.

— Воронцов Вас опередил.

— Быстро до него дошло.

— Если всё, что он мне сказал — правда, то ничего удивительного в том, что его известили, я не вижу. Надеюсь, у Вас имелись очень серьёзные причины для таких действий.

— Более чем серьёзные, Александр Петрович. Настолько серьёзные, что я даже по спецсвязи не смогу их озвучить.

— Тогда я жду вас сегодня в шестнадцать часов. Озвучите с глазу на глаз. Но если эти причины окажутся надуманными… — кесарь выдержал паузу и добавил: — Полагаю, Вы сами прекрасно всё понимаете.

— Более чем, Александр Петрович. В шестнадцать часов Вы всё узнаете.

* * *

Я проснулся от звука открываемой двери, хотя он не был особо громким. Видимо, потихоньку ко мне возвращались мои обострённые чувства. Это было хорошо. На пороге стоял Вадим Самуилович.

— Я готов! — радостно сообщил я лекарю.

— Ну, если готов, то вставай и иди. Здесь тебя никто не держит, а вот Иван Иванович уже заждался.

— А как же правое лёгкое? — удивился я.

— Пришлось повозиться, — ответил Вадим Самуилович. — Но и не таких восстанавливали.

— Вы хотите сказать, что…

— Да, — перебил меня лекарь.

— Так быстро?

— Кто спал, тому быстро, а кто работал, тому три часа возни.

— Извините, я не хотел показаться бестактным. А который сейчас час?

— Начало одиннадцатого.

Это всё было неожиданно, но с другой стороны, а почему бы и нет? Зачем лекарю было меня будить? Чтобы слушать мои очередные ненужные вопросы?

— Ты услышал, что тебя ждёт Иван Иванович? — спросил Вадим Самуилович.

— Услышал, — ответил я. — А где он меня ждёт?

— В управлении, где же ещё? Поэтому поторопись! В коридоре ожидает водитель. Он тебя отвезёт. И старайся впредь быть осторожнее. Помощь Силы — это хорошо, но если бы на пути пули оказалось не лёгкое, а сердце, мы бы сейчас не разговаривали.

— Спасибо Вам! — только и смог я сказать.

— Не за что, молодой человек, береги себя!

Пожилой лекарь улыбнулся и покинул палату. И тут я заметил, что лежу без одежды, а она разложена рядом на стуле. Я быстро встал, оделся и выскочил в коридор. Ожидавший меня водитель тут же поднялся со стула, и мы молча направились к лифту. Так же молча спустились на подземную парковку, загрузились в машину и поехали в главное управление КФБ по Великому Новгороду. Там водитель передал меня дежурному, тот охраннику, а тот, в свою очередь, проводил меня к Милютину.

Когда меня завели в кабинет к Ивану Ивановичу, он сидел за столом перед ноутбуком и печатал. Увидев меня, предложил присесть. Дождавшись, когда я устроюсь на мягком кожаном стуле, а охранник закроет дверь, Милютин спросил:

— Ты сколько своему пленнику снотворного вколол?

— Одну ампулу, — ответил я. — А что?

— Он до сих пор спит.

— Так я в него перед этим водки влил литра три.