Отверженный - [4]

Князь Твердислав радовался, посматривая на широкую Мяделку. Скоро потянутся по реке торговые суда. Рыночная площадь оживлённо загудит разноязыкими голосами. Пополнится княжеская казна. Была у князя тайна, пугающая его самого и одновременно делающая его поступь твёрже, увереннее. В потайном месте в резном ларце хранилась грамота от тевтонского гроссмейстера с предложением военной помощи и торговых льгот в подчинённых ордену землях. Твердислав ответил на грамоту согласием и теперь не опасался нападения крестоносцев. Но боялся князь, чтоб никто, будь он неладен, не прознал об его тайном сговоре с орденом.

Однако вскоре надежды Твердислава на прочный мир с тевтонами развеялись, как дым на ветру. Однажды вечером усталый гонец передал князю другую грамоту от гроссмейстера. Когда князь, затворившись в горнице, торопливо ознакомился с содержимым послания, лоб его покрылся испариной. Немец в открытую назвал князя лгуном, обвиняя в нарушении данного слова. Якобы Твердислав обещает ордену мир и всяческое содействие, а сам втайне собирает войско в помощь вероломному Кейстуту. Вдобавок гроссмейстер потребовал сдать крепость, утверждая, будто войско крестоносцев на подходе к городу.

Поразмыслив, Твердислав смекнул, что за пополнение к его войску немцы приняли дружину брата. Неразумно было принять в городе Станислава с дружиной! Навлёк ненавистный братец на Твердислава беду! Что ж теперь делать? Заставить Станислава убраться? Сказать, что его вои объедают скудную казну сверх меры? Не поверит. А вдруг немец и впрямь нападёт? Пухлые пальцы князя нервно задрожали. Воевать с орденом? Безнадёжное дело! Сдать крепость, когда тут Станислав? Попробовать откупиться? Написать немцам, нету, мол, никакого войска, то брат с дружиной ненадолго в гости заехал?

Дверь тихо отварилась. Доверенный советник, хитрый и осторожный Олята вкрадчиво приблизился к князю. По насупившемуся лицу Твердислава Олята понял: идёт беда.

— От гроссмейстера грамота? — догадался советник.

Князь молча кивнул и протянул Оляте послание. Тот прочитал и аккуратно положил грамоту на стол.

— Что скажешь? — спросил изменившимся непривычно тонким голосом Твердислав.

— То и скажу. Не место в замке княжичу! Под удар нас подставил.

— Сам знаю! А как его выпроводить? Как ему сказать, чтобы убрался? А если заподозрит что!? Станислав — он непростой, ох, непростой.

— Подумать надо…

— Так думай быстрей! Гроссмейстер пишет, близко его войско.

Олята поклонился и покосился на стену, где в тайной нише князь прятал резной ларец с важными грамотами.

И всё же немец нагрянул неожиданно. К утру прибежал запыхавшийся мужик в заляпанной свежей грязью свите и сообщил стражникам, что видели на княжеских землях передовой отряд крестоносцев.

Крепость и город готовились к обороне. Люди попрятали скот в лесах. Захватив самое ценное, бросились под защиту крепких стен. Точили мечи и топоры, выкатили из подвалов бочки со смолой, усилили дозоры. Открыли шлюз, и в глубокий ров перед замком хлынула речная вода. Князь Твердислав впал в мрачную оторопь, и его брат взялся руководить обороной крепости.

На рассвете другого дня пришли крестоносцы, выжгли поселение перед замком, перебили с десяток неосторожных, попытавшихся утащить из хат оставшееся добро. Но к замку немцы не сунулись. Наверно решили, что одолеть наскоком крепкие дубовые стены крепости не получится. Тевтоны стали лагерем в перелеске за холмами. Вокруг замка выставили посты, чтоб никто не смог выбраться незамеченным.

Ни на следующий день, ни через день, ни через три дня немцы не попытались штурмовать замок. Чего ждут? Будут переговоры? Осаждённые терялись в догадках. В крепости стояла непривычная тревожная тишина. Дети и те перестали играть. Опытные вои в нетерпении поглядывали со стен на затаившегося врага.

А у Твердислава появилась надежда откупиться. Пусть возьмут золото, серебро, меха! Пусть ценой мира станет голова ненавистного братца. Только б убрались с его земли! Князь с верным Олятой подготовили грамоту для гроссмейстера и ждали удобного момента передать её с надёжным человеком в немецкий лагерь. Дело оказалось непростым. Станислав повсюду в помощь к замковой страже расставил своих дружинников. Те, как стая волков в голодный год неусыпно следили и за немцами, и за людьми князя. Не доверяли никому. Выучил их Станислав знатно, чтоб его чума забрала!

На пятый день осады лазутчику из дружины княжича удалось выбраться из крепости через шлюз, проплыть по реке до излучины, наблюдая за крестоносцами из воды. Вернулся он и сообщил, что к немцам подошли три корабля, но нет на кораблях вооружённых воев. Сами корабли подобны малым купеческим когам, да и старые они, того и гляди развалятся. Что в них немцам? Княжич Станислав, услышав новость, задумался.

На рассвете стража поймала подозрительного мужика, по виду горожанина, пытавшегося выбраться из замка, при нём нашли грамоту. Мужик назвался сыном купца. А грамота оказалась посланием к гроссмейстеру с предложением выкупа и сотрудничества. На грамоте вместо подписи стоял непонятный знак. Купеческого сына пытали. Признался он, что послал его Олята. Когда Твердислав узнал новость, губы его задрожали, спина покрылась потом.