Отверженный дух - [18]

Мысленно я не мог с ней не согласиться.

— Она-то как раз была вполне безобидна, — Вайолет презрительно сморщила нос. — Мистер Льюис — вот от кого исходила угроза. Боже, как омерзителен мне был этот самодовольный гномик с моржовыми усами! И вечно бочком, бочком — будто какой-то гнусный моллюск…

Собственные впечатления от Льюиса-старшего я, несомненно, не смог бы выразить более точно.

— Вы, наверное, не знаете, что случилось в день свадьбы? Представьте себе: Арнольда срочно вызывают в Колдфилд, чтобы проститься с отцом…

— Но мистер Льюис не умер.

— Что вы, куда там. Звонит Мэри: не сможет ли милая Фабиенн отпустить мужа: отец при смерти. Та соглашается, конечно, но предлагает: почему бы им не приехать вдвоем? После чего узнает, что, оказывается, присутствие невестки в доме сильно расстроит умирающего… Зная, в общем-то, Льюисов, она скандалить по такому поводу не стала, конечно, но Арнольду сказала: «Поехали вместе, я остановлюсь где-нибудь в отеле неподалеку — будем поддерживать хоть какую-то связь». Что бы вы думали? Он отказал ей: просто так, без объяснений. В тот момент он мысленно был с отцом и ни о ком другом уже просто думать не мог. Одним словом, проходит две недели, она получает мужа обратно и три месяца потом отхаживает его от какого-то «нервного потрясения» — таким, во всяком случае, был диагноз врачей. Очаровательное начало супружеской жизни, не правда ли?

— Да, тяжелый удар для обоих.

— Но это не все: худшее только еще начиналось. Мистер Льюис все так же, изо дня в день, продолжал «умирать», а сын все более проникался странным каким-то убеждением в том, что именно он, и никто другой, будто бы, виноват в отцовской болезни. Вскоре Арнольд впал в какое-то хроническое раскаяние: поведение его временами становилось невыносимым. А тут еще эти сестры: только-только начнет он чуть успокаиваться, бац! — очередная депеша: папочке очень плохо, совсем опустела его несчастная жизнь, хотя, конечно же, те, кто находится рядом с ним, делают все от них зависящее… ну и так далее. А потом — как по сценарию: Арнольд сломя голову мчится на север, а Фабиенн остается ждать, пока ей не вернут мужа — в том же плачевном состоянии, разумеется. И так продолжалось бы бесконечно, если бы не появление ребенка.

— Арнольд обрел, наконец, душевное равновесие?

— Равновесие, — Вайолет едва заметно улыбнулась, — не очень-то подходит это слово к нашему Арнольду. Ребенок, по-моему, стал для отца чем-то вроде соломинки: ухватившись за нее, тот и выбрался, наконец, из домашней трясины. Понимаете, Арнольд ведь очень любит жену, — в голосе ее послышались неуверенные нотки, — с самого начала он знал, что поступает с ней по-свински, и сам ужасно страдал от этого. Все это сказывается на здоровье, да и на работе тоже. Конечно, сегодня его достижения выглядят впечатляюще, — она повела рукой вокруг, — но так было не всегда. Еще недавно они жили практически на ее средства; его заработки уходили на оплату медицинских счетов и еще — лично мне тогда так казалось, — в заботливый родительский карман. Но появился Доминик-Джон — и все изменилось.

— Для мистера Льюиса?

— Об этом можно было не спрашивать. Рождение внука подействовало на старика как воистину чудо господне. Ребенка повезли к дедушке в шестимесячном возрасте; это был последний визит Фабиенн к родственникам мужа. Теперь Арнольд туда ее не зовет: догадался, кажется, из какой западни сам едва спасся. И вот теперь вся нежность, что прежде предназначалась отцу, изливается на сына. Что ж, быть может, оно и к лучшему, но только мальчика такое воспитание портит буквально на глазах.

— И что же, Арнольд прекратил с семьей всякие отношения?

— Что вы, да разве такое возможно? Он звонит отцу каждый вечер; правда — до меня доносились кое-какие обрывки, — теперь их беседы стали как-то сдержаннее.

— Мистера Льюиса сдержанность сына не раздражает?

— Нет, очевидно. Да и стар он уже стал: не встает с постели, все время под присмотром своей верной Мэри.

Что ж, мистер Льюис впал-таки в благодушие. Но оттого ли, что стал счастливым дедушкой? Или, может быть, наконец-то он в полной мере ощутил свою власть над сыном? Я не стал делиться сомнениями с Вайолет Эндрюс. Во-первых, с какой стати стану я судачить с кем-то о друге, который пригласил меня к себе в гости? А во-вторых, я начинал всерьез уже злиться на Вайолет Эндрюс, разговорами своими все более омрачавшую уикэнд, на который я возлагал такие безоблачные надежды.

Глава 4

1

Лишь только успел я расположиться на складном стульчике в дальнем конце лужайки, как автомобиль Льюисов подкатил к дому. Фабиенн быстро исчезла в дверях; Арнольд последовал за ней, но через минуту вышел и направился ко мне со стаканом фруктового сока.

— Это весь твой завтрак?

— По выходным стараюсь не завтракать: сам понимаешь — фигура…

Я взглянул на него: фигура как фигура, здоровый мужчина в расцвете сил, не самого, может быть, спортивного вида, но уж во всяком случае не тот хилый неврастеник, каким пыталась изобразить его Вайолет Эндрюс.

Мы заговорили об Оксфорде, вспомнили некоторых своих общих знакомых, и постепенно, как-то сама собой беседа наша превратилась в устный некролог. Я начал рассказывать Арнольду о подвиге саперной бригады, как-то и не сообразив сразу, что в числе погибших был главарь банды, совершившей в свое время нашумевший налет на его студенческую квартиру. Арнольд ничуть не смутился; более того, рассказ мой, похоже, глубоко его тронул.