Отверженные - [62]

Голос ее звенел уверенно, убежденно: ведь каждое сказанное слово было абсолютной правдой. Вздохнув, Враска негромко сказала Зуничу:

– Однако неволить тебя, главный охотник, если ты не можешь мне доверять и чувствовать себя рядом со мной в безопасности, я не стану. Помнится, у тебя есть родня среди членов Конклава, и если тебе с ними спокойнее…

Севрайя схватила Зунича за руку и быстро, настойчиво заговорила:

– Твое сердце – сердце Голгари. Не отрицай этого ни перед Роем, ни перед самим собой. Ты знаешь: я всегда была тебе другом – даже когда ты не мог назвать другом родного отца. Я верю в царицу Враску, верю, что у нее в гостях ты останешься цел и невредим – по крайней мере, до тех пор, пока я не разделаюсь с Маткой Изони.

– И когда же это произойдет? – не без сомнения спросил Зунич.

– Надолго дело не затянется, – заверила его Севрайя. – Весть об измене Изони уже разнеслась.

Но Зунич все еще колебался.

– Главный охотник, – урезонила его Враска, все еще обнимая одной рукой Китерингу, – если бы я пожелала твоей смерти, то заглянула бы тебе в глаза, как твоему отцу. Убитые мной выставлены на всеобщее обозрение, так что всякий может полюбоваться ими хоть днем, хоть ночью. Я пауков к намеченным жертвам не посылаю.

И это также было сущей правдой. Ведь Враска, разумеется, не желала Зуничу смерти. Ей требовалась его преданность.

Словно бы подтверждая слова Враски, глаза ее замерцали. Зунич не дрогнул, приготовившись к гибели. Когда же сияние померкло, главный охотник кивнул царице, осознав, что та может убить его в любую минуту – и безо всяких пауков.

– Я знаю, – сказал он, – сделавшись личом, мой отец сильно переменился. Мы отдалились друг от друга задолго до того, как ты… предприняла те самые действия, поскольку я не всегда одобрял – и даже не всегда уважал политику его правления.

– Это известно всем, – согласилась Севрайя.

– Известно, – подтвердила Враска. – Вот потому я и не вижу между нами противоречий. Вот потому-то – сколь бы невероятным тебе это ни показалось – я предпочту быть с тобой в дружбе.

– Возможно… но не все сразу, – настороженно ответил Зунич.

– Но с чего-то же нужно начать. Примешь ли ты мою защиту и покровительство?

Зунич перевел взгляд с Враски на Севрайю, а после взглянул на Китерингу. Последняя словно бы ждала, когда же он подтвердит, что ее царице по-прежнему можно верить.

– Да. Приму. И… благодарю тебя, царица Враска.

На сей раз сарказма в его словах не чувствовалось ни капли.

– Рада слышать, – с улыбкой откликнулась Враска, чувствуя, как обмякла рука маленькой эльфийки в ее ладони. – Тогда не угодно ли присоединиться к нам с царевной Китерингой за игрой в каналу?

Зунич хмыкнул и снял маску.

– В каналу я не играл много лет…

– Я могу научить тебя, царевич Мызил! – с заметным восторгом (и, может быть, чуточку влюбленно) воскликнула девочка. – Царица сказала, у меня уже прекрасно выходит.

Совершенно счастливая, царевна опустилась на пол. За ней уселась на пол довольная царица, а следом – и оттаявший сердцем царевич, ну а советники царицы вновь принялись с немалым удовольствием наблюдать за игрой.

«Баан был прав, – подумала Враска. – Обычная банка с пауками и вправду способна творить чудеса».

Глава сорок седьмая. Рал Зарек

Прикрываясь самим же магом бурь и сотворенной грозой, Рал со Странницей подошли к Теззеретовой крепости.

– Откуда ты знаешь, что крепость здесь? – спросила Странница. – Я не вижу ничего, кроме туч.

– В тучах я кое-что понимаю. Это не тучи.

Странница согласилась прикрыть Ралу спину, но он недвусмысленно дал понять, что убийство Теззерета следует предоставить ему.

– Чьей это будет заслугой, мне все равно, – сказала она, – но, увидев возможность, я ею воспользуюсь.

– Главное, под руку не лезь.

– Ты слишком самоуверен.

– Мне драться с ним не впервой. Думаю, уверенности во мне ровно столько, сколько нужно.

– Прежде ты дрался с прислужником Боласа. Сегодняшний Теззерет – зверь совсем другой породы.

В то время как оба, увязая в песке, шли вперед, Рал поразмыслил над последним ее утверждением и пришел к заключению, что Странница, вероятнее всего, права. Теззерет, бившийся за претворение в жизнь чужих замыслов – пусть даже замыслов такого создания, как Болас, – был совсем не тем зверем, с каким Ралу предстоит столкнуться сегодня. У этого, нынешнего, два преимущества. Во-первых, он в собственном логове, на собственной родной земле. Сверх того, он загнан в угол. Рал идет с ним покончить, а значит, на этот раз Теззерет будет биться не за Боласа. Он будет защищать свою жизнь.

«Что ж, об этом не мешает помнить. Однако и я буду защищать свою жизнь. И не просто жизнь, а жизнь с Тамиком».

Это было правдой. Впервые за все времена у Рала появилось то, для чего стоит жить, нечто превыше простого инстинкта самосохранения. Став главой гильдии Иззетов, он достиг вершины своих амбиций, и, что еще важнее, встретился с Тамиком. С тем, кого он любит, с тем, кто любит его. Теззерет был последней преградой на пути ко всему, о чем он только мечтал. Нет, Рал вовсе не собирался погибнуть в бою с этим зверем, загнанным в угол! Он твердо намеревался избавить это создание от мук – и от его собственных, и от своих. Но для начала нужно проникнуть за его линию обороны.