Отвергнутые мертвецы - [147]

Это была не просто смерть – при подобной кончине его жизненная сила не сможет высвободиться в Великий Океан, где она существовала бы вечно в качестве неоформленной потенциальной энергии. Ужас, вызванный перспективой такой жестокой судьбы, придал Атхарве сил для сопротивления, и он взревел, вскакивая на ноги. Пария приземлился рядом с ним, снова и снова вонзая в него свой клинок. Из порезов сочилась кровь, и каждый удар отзывался ужасом, который пробирал Атхарву до самой глубины души.

Все его инстинкты вопили о том, чтобы он спасался от этой кошмарной твари, от этой мерзости, у которой не было права существовать в мире, где воцарились живые существа. Атхарва испытывал слепой ужас, ему хотелось убежать и спрятаться, он был готов на всё, лишь бы убраться подальше от этого страшного, гнусного создания. Пока он боролся с этим злокозненным влиянием парии, очередной удар ножа вспорол его плоть, а вслед за этим его окутал обжигающий шквал чёрного пламени, которое воин Клана исторг из своего шлема.

Атхарва, терзаемый страшной болью, видел разворачивающуюся вокруг битву словно сквозь медленно разбивающееся окно. Одетые в чёрное бойцы шли через пылающий Храм, как бесстрастные автоматы. Они истребляли сжавшихся в комочки людей, которые укрывались от бойни. Пули, выпущенные их их оружия, двигались рывками, как при замедленной съёмке. Атхарва увидел Тагора, который так и лежал там, где он пал, с дымящимися ошмётками на месте живота и зияющей дырой в груди.

На противоположной стороне от погибшего воина обнаружились Субха и Асубха. Мёртвые близнецы лежали бок о бок рядом с рассечённым телом кустодия. Как и у Тагора, их грудные клетки тоже были вскрыты, и каждого окружало огромное озёро невероятно яркой крови. Храм был потерян, и все их надежды доставить Кая Зулэйна Воителю пошли прахом.

Атхарва понял, что ему остаётся только одно, и хотя это было чудовищно радикальное решение, лишь так он сможет противостоять парии и помешать тем, кто сейчас стал его врагами, заполучить знания Кая Зулэйна. Этот выход был почти таким же тяжким, как смерть, но он не сможет сражаться дальше, не принеся этой наивысшей жертвы. Атхарва был космическим десантником, воином, и хотя он собирался отказаться от той части себя, которая делала его целостным, другого выбора у него не было.

Он потянулся глубоко внутрь себя, к той тайной части своей души, которая могла смотреть в Великий Океан и черпать энергию из его неиссякаемого резервуара. Он был таким хрупким, этот бесценный результат миллиардов случайных мутаций, которые наслоились друг на друга за невообразимо долгий временной интервал. Какое-то застывшее мгновение, казалось, растянувшееся на целую вечность, Атхарва колебался, спрашивая себя, не лучше ли умереть, чем остаться слепым до конца своих дней.

"Лишь пожертвовав чем-нибудь значимым, добьёшься чего-то значащего", – произнёс он, сокрушая эту тайную часть своего существа и навеки обрывая свою связь с варпом.

Он закричал от тоски, как никогда не кричал ни один воин Астартес, и как не закричит снова до самых последних мгновений этой войны, когда перед людьми откроются истинные глубины страданий, которые способно обрушить на них мироздание.

Атхарва остался один, все его тщательно разработанные планы пошли прахом. Ему больше нечего было терять, и он потянулся к безликому ангелу, нависающему над ним выжидающим стервятником, последней толикой оставшейся у него энергии. Он ощутил нарастающее предвкушение нерождённых тварей, скрытых за его безликой маской, и рванул прочь завесу, которая удерживала их внутри.

"Убейте их всех, – приказал он. – Не оставляйте в живых никого!"

3

Кай воспринимал схватку Атхарвы и воина Клана сквозь дымку размытых и перекрывающихся друг с другом аур. Его тело терзали спазмы боли, вызванные отвратительным соседством парии. Желудок так и норовил вывернуться наизнанку, и астропату приходилось прикладывать все усилия, чтобы не потерять сознание. Он сжался в комочек под защитой безликой статуи, совершенно беспомощный перед лицом развернувшейся в Храме резни. В руках у него была Роксанна, которую он прижимал к своей груди, а незнакомая ему женщина точно также обнимала двух маленьких мальчиков.

Астропат услышал выкрики Атхарвы, адресованные нависшей над ним статуе, и ужас пробрал его до самых костей, когда тёмный гладкий камень покрылся слоем потрескивающего инея. Кай поёжился от колючего мороза и посмотрел вверх, внезапно ощутив присутствие чего-то такого, что было гораздо хуже и бесконечно ужаснее, чем любой пария.

Очертания Отсутствующего Ангела дрожали, как будто на самом деле их было двое, и они боролись за то, чтобы занять одно и то же пространство. Они раздваивались и сливались, напоминая пару перекрывающихся слайдов. Кай увидел, что из одного из этих силуэтов выпирают многочисленные глаза, клыкастые пасти и когти. И, как будто Вселенная больше не могла совладать с двумя соперничающими реальностями, дёргающиеся очертания с треском разъёдинились. Воздух Храма расколол пронзительный родовой крик, и это появление на свет было одновременно и болезненнее, и радостнее, чем то, через которое приходится пройти любому смертному новорождённому.