Отважный маленький тостер - [12]

Он повернулся к лампе.

— С чего все эти ламентации на тему разбитой лампочки? Вы ее теряете не в первый, и, скорее всего, не в последний раз. Зачем еще, по-вашему, существуют детали на замену?

Наконец тостер перевел внимание на пылесос:

— А вы? Ведь вы же наш шеф. И ваш долг в том, чтобы поддерживать всех нас своею мощью. А вместо этого вы стонете и изводите себя. И все из-за того, что какой-то старый пират, живущий на городской свалке, позволил себе несколько неприятных замечаний. Бьюсь об заклад, он даже не знает, для чего служат пылесосы.

— Вы действительно так думаете? — спросил Гувер.

— Конечно. Вы и сами бы так думали, прояви хоть немного здравомыслия. Ради Создателя, давайте успокоимся и поищем способ освободить радио и сбежать подальше отсюда.

В полночь они сотворили чудо. Гувер поменял их аккумулятор на тот, что снял с грузовичка пирата. Тем временем лампа отправилась на поиски каких-нибудь ворот или калитки помимо центральных. Она их не нашла, но зато обнаружила повозку, подходящую им даже больше, чем офисное кресло, брошенное пиратом в реку. Это было просторное виниловое ландо, известное также в мире вещей под именем детской коляски. Какое название ни употреби, транспортное средство находилось в совершенной исправности… за исключением двух не очень серьезных дефектов. Первый представлял скрежет переднего левого колеса, второй — угол, под которым был вывернут его капот, создавая впечатление, что коляска едет вбок, даже при прямом движении вперед. Несколько капель машинного масла полностью устранили скрежет, однако капот отказывался принять свое первоначальное положение. Но, в конце концов, это не имело большого значения. Главное то, что она катилась.

Подумайте, сколько вещей брошено на свалке, как, например, это ландо или сами наши герои, вполне еще в рабочем состоянии. Там можно было найти фены, велосипеды с четырьмя скоростями, пишущую машинку с одной западающей клавишей, детские автомобильчики с инерционным двигателем, заводные игрушки, которые прослужили бы еще годы и годы после небольшой починки. А вместо этого всех их отправили на городскую свалку! Повсюду слышались вздохи отчаяния и уже бессвязный лепет, поднимавшиеся над каждым холмиком, пугающий гул, который нарастал по мере того, как брошенные вещи замечали присутствие новых, энергичных, приборов.

— Вам ни за что не удастся сбежать… даже не мечтайте! — прокаркал ломкий голос старой магнитолы, потерявшей рассудок. — Вы останетесь здесь, как и все мы, навечно! Вы проржавеете, растрескаетесь и превратитесь в пыль. Вам никогда не уйти!

— Мы сделаем это, — возразил тостер. — Подождите немного, и сами увидите.

Но как? Эту проблему надо было решать незамедлительно.

Лучший способ найти решение проблемы состоит в том, чтобы поразмыслить о ней. Именно этим и занимался тостер. Он думал, прилагая такие же усилия, которые необходимы для того, чтобы отвернуть гайку, намертво навинченную на болт. На первых порах она отказывается даже шевельнуться, и ключ срывается в любом положении. Начинаешь сомневаться, что у тебя вообще когда-нибудь получится. Но все же не отказываешься от попыток и используешь капельку масла, если оно под рукой. Сначала это только слабое впечатление, еще не уверенность, и вот она тронулась, тебе удалось, и ты уже победитель! Именно таким образом размышлял тостер и настолько глубоко сконцентрировался, что, в конце концов, придумал, как сбежать от пирата, освободив перед этим радио.

— Вот мой план, — объявил он своим компаньонам, собравшимся вокруг него в самом темном углу свалки. — Мы напугаем пирата и вынудим его удрать. Когда он выскочит, нам останется только проникнуть в лачугу…

— О, нет, я никогда не смогу сделать ничего подобного, — перебил его плед, содрогаясь от страха.

— Мы войдем в лачугу, — спокойно повторил тостер. — Возьмем радио и поместим в ландо, затем сядем сами. Кроме, разумеется, Гувера, который и потащит его отсюда как можно быстрее.

— Но ворота закрыты, — напомнила лампа, — и даже на замок.

— Пирату придется их открыть, чтобы убежать, и его страх будет таким сильным, что он, конечно же, не подумает закрыть их за собой.

— План мне кажется превосходным, — признал Гувер. — Но я все еще не понимаю, как мы сможем напугать пирата.

— Чего люди боятся больше всего?

— Быть раздавленными асфальтным катком? — предположил Гувер.

— Нет. Есть кое-что, чего они боятся больше.

— Моли? — подал идею плед.

— Нет.

— Темноты! — заявила лампа, уверенная в этом факте.

— Почти, — ответил тостер. — Привидений.

— Кто такие привидения? — осведомился Гувер.

— Это те, кто умерли, оставаясь, некоторым образом, живыми.

— Не глупите, — сказала лампа. — Они либо умерли, либо живы.

— Все верно, — добавил плед. — Это как «вкл.» и «выкл.». Если «вкл.», то нельзя быть одновременно «выкл.», и наоборот.

— Я знаю это, и вы знаете. А вот люди, кажется, нет. Они говорят, что привидений не существуют, но, тем не менее, очень боятся их.

— Никто не может бояться того, что не существует, — возразил Гувер.

— Не спрашивайте меня о причинах, — сказал тостер. — Подобные вещи у них называются парадоксом. Важно лишь то, что они боятся привидений, и мы изобразим одно из них.