Отважное сердце - [211]

Взмокший от пота, Роберт спрыгнул с облучка и медленно побрел к своим людям. Опустив предличник шлема, он сплюнул пыль и кровь изо рта. Дорогу перед ним усеивали трупы. Среди людей лежали несколько мертвых лошадей, и ноги у одной еще слабо подергивались. На мгновение Роберту показалось, что это Хантер, но потом он увидел Неса, который держал под уздцы его жеребца. Сам оруженосец сидел верхом на своем коне, сжимая в опущенной руке окровавленный меч. Шагая прямиком к Комину, который спешился на заваленной трупами обочине, Роберт миновал его стяг, вяло повисший без ветра, и уставился на молодого рыцаря из Каррика, который оставался с ним еще с самого Карлайла. Он присел рядом с ним на корточки. Из шеи Уолтера торчал кинжал, и ворот его туники пропитался кровью. Глаза юноши мертво смотрели в блеклое небо над головой.

Роберт повернулся к Комину, чувствуя, как на него накатывает бешенство. Остальные воины с трудом поднимались на ноги или устало соскальзывали с седел на землю. Его люди уже собрались напротив отряда Комина, и Атолл гневно кричал что-то в лицо Дунгалу Макдуаллу. В бешенстве подскочив к Комину, Роберт даже не обратил внимания на то, что лица и руки его людей покрывают красные пятна и что в отряде его злейшего врага недостает нескольких человек. Кровь у него еще не остыла после боя, и ему стоило невероятных усилий с маху не ударить Комина в лицо и не опрокинуть на землю, пиная ногами. Вместо этого он подошел к нему вплотную и выплюнул, глядя тому прямо в лицо:

— Где ты был? Я потерял двенадцать человек, сукин ты сын!

Темные глаза Комина превратились в щелочки, когда он с яростью уставился на Роберта.

— А я потерял десятерых!

Дунгал Макдуалл отошел от Атолла и встал рядом с Комином. Лицо его покрывали лиловые вспухшие пятна.

— На нас напали осы.

— Осы? — издевательски переспросил Эдвард, останавливаясь возле брата. — Если бы это были львы, я, возможно, даже пожалел бы тебя. — Он обернулся к остаткам отряда Роберта. — Мы сражались с людьми, пока они воевали с насекомыми! — Эдвард перевел взгляд на Комина. — Как это похоже на твою семью — любой ценой избежать участия в драке! А кто напал на вас при Фолкирке? Муравьи?

Кое-кто из людей Роберта рассмеялся, грубо и оскорбительно, Комин покраснел до корней волос, а Дунгал шагнул вперед и ударил Эдварда. Вернее, попытался ударить, потому как тот ловко увернулся, а потом врезался в своего обидчика, опрокинув того на землю. Рыцари Комина закричали и бросились вперед, видя, что Эдвард уселся верхом на капитана Галлоуэя и принялся избивать, нанося ему в лицо удары с обеих рук. В драку вмешались люди Роберта; те, кто уже успел сунуть мечи в ножны, вновь обнажили их. Но тут издалека донесся стук копыт, и на дороге появился Джеймс Стюарт со своим отрядом. Несколько человек держали в руках пылающие факелы, жалкую пародию на вечернее солнце, по-прежнему заливающее золотистым светом окрестности. По знаку сенешаля Эдвард отпустил Дунгала, который, сплевывая кровь и пошатываясь, с трудом поднялся на ноги. Капитан, ничего не соображая от ярости, слепо шагнул было к Эдварду, но Комин схватил его за плечи.

Джеймс, резко натянув поводья, огляделся по сторонам.

— Что здесь произошло, во имя Господа? — требовательно спросил он, переводя взгляд с Роберта на Комина. Глаза его на мгновение задержались на куче мертвых тел на дороге, прежде чем остановиться на четырех повозках, две из которых стояли без лошадей. — А где остальные телеги?

Роберт тряхнул головой:

— Они прорвались к Роксбургу.

Джеймс потемнел лицом и уже собрался бросить какую-то резкость, но потом кивнул своим людям, которые держали в руках факелы.

— Сожгите их. — Рыцари направились к повозкам, а сенешаль взглянул на Роберта. — Нам нужно спешить, — дрожащим от сдерживаемого гнева голосом сказал он. — В замке поднимут тревогу. А против всего гарнизона нам не выстоять.

Когда люди на дороге зашевелились, расходясь по местам, Роберт схватил Комина за рукав.

— Смерть моих людей лежит на тебе, — прошипел он.

Комин со злобой высвободил руку.

67

На заросшем полевыми цветами лугу под стенами Кентербери разворачивался пышный рыцарский турнир. Грандиозное действо озаряли лучи заходящего солнца, струившие жидкое золото на лица сотен зрителей, выстроившихся вдоль арены, и переливавшиеся на украшенных драгоценными камнями платьях знатных дам, отражаясь от начищенных колец рыцарских кольчуг и шлемов с перьями на гребнях.

Подмостки, возведенные по обе стороны ристалища, украшали складки ярко-алой ткани, и на них сидели благородные дамы и господа. Публика попроще расположилась внизу, сидя на теплой траве, и лица людей раскраснелись от солнца и доброго эля. Многие стояли, чтобы лучше видеть, как сходятся в поединках рыцари. В конце турнирной арены возвышалась королевская ложа, обустроенная в виде зубчатой крепостной стены, с которой свисали щиты короля и его новой королевы.

Эдуард, сумрачно величественный в черном платье, расшитом золотой нитью, наблюдал за состязаниями рыцарей, с комфортом восседая на обложенном подушечками троне. Яростные схватки, оживившие полдень, уже завершились, а сейчас к финалу близилось и соревнование в умении владеть конем и оружием. В конце арены был установлен столб с перекладиной, с которой свисал грубо вырезанный человеческий силуэт с нарисованным головным платком и халатом сарацина, на груди которого красовалось ярко-красное сердце. Рыцари по очереди старались пронзить сарацина своими копьями. Когда по арене помчался на своем жеребце Ральф де Монтермер с развевающейся за плечами желтой мантией с парящим зеленым орлом, нацелив на мишень копье, толпа затаила дыхание, глядя на него. Рыцарь короля поразил манекен в самое сердце, и сарацин закрутился вокруг столба от удара, пока противовес в виде мешка с песком на другом конце балки не остановил вращение. Ральф промчался мимо, и из-под подкованных копыт его боевого коня летели клочья травы и дерна. Зрители взорвались аплодисментами.