Отважная Дестини - [35]

— Очень хороший друг, как мне показалось…

— Значит, ты все-таки шпионил за нами!

— Я совершенно случайно увидел вас в театре.

— А сам-то ты с кем там был? — подозрительно спросила Дестини.

— С сослуживцами. Поела? — Убирая со стола, он вынужден был напомнить себе, что должен испытать облегчение. Этот очкарик — не более чем друг? Да. Тогда почему же он все еще ревнует? Может, потому, что она призналась, будто Генри хороший друг. Друг, с которым они вели долгие интимные беседы, каких она никогда не будет вести с ним, потому что не доверяет. — Десерта нет, — сказал он. — Извини.

— Я помогу тебе вымыть посуду.

— Не беспокойся…

— Никакого беспокойства. — Она подошла к раковине и встала рядом с ним, ожидая, когда он наполнит раковину теплой мыльной водой.

— Ты ведь не думаешь, что я поверю, что ты… и этот парень… просто хорошие друзья, а? Несмотря на то, что ты сказала, я полагаю, ты большая девочка. Ты должна знать, что так не бывает. — Вместо того, чтобы мыть посуду, он опустил руки в мыльную воду и уставился на их искаженное очертание.

Не стоило ему продолжать эту тему. Он ведь знает, что Дестини не была близка ни с одним мужчиной. Но он хочет услышать, как она скажет, что Генри ничего для нее не значит. Хочет услышать, что сам он интереснее и лучше, чем его очкастый неопытный соперник.

Дестини ничего не ответила, и он повернулся, гадая, слышала ли она его вопрос. В зеленых глазах светилось любопытство и удивление.

— Ты ревнуешь к Генри? — спросила она, запинаясь, на что он рассмеялся.

— Я? Ревную? Да я никогда в жизни никого не ревновал.

Синие глаза, встретившие ее взгляд, гордо блестели, но Дестини все поняла. Она поняла, что он ревнует, пусть даже это простой эгоизм — неприятие самой мысли о том, что кто-то другой мог касаться ее, предмета его интереса. И ее сердце возбужденно забилось.

Она хотела сказать, что у него нет оснований для ревности. Что она любит только одного мужчину, и это он. Дестини впервые призналась в этом себе. Она уставилась на него застывшими глазами, слегка приоткрыв губы, потом отвернулась, но он успел заметить вспышку чувственного голода — яркое отражение его собственного.

— Тебе это приятно? — мягко усмехнулся он. — Что такой большой и сильный мужчина, как я, мог пасть жертвой ревности? — Он вытащил руку из воды и повернул лицо Дестини к себе. Теперь ее щека была мокрой и скользкой.

— Да, — честно ответила она. — Мне это приятно.

Теперь обе руки оставили воду и начали гладить скулы Дестини. Она почувствовала, что все ее благие намерения испаряются. Она больше не будет с ним бороться. Ее чувства так сильны, что разрушат до основания те хлипкие оборонительные укрепления, которые имелись в резерве. Ей надоело смотреть на него, желать прикоснуться к нему и говорить себе, что она не должна, что это неправильно. Ей надоело бояться. Она любит его, и этого достаточно. Очень скоро она покинет Англию. Зачем же сожалеть о том, что не сделано?

Кончиком языка она облизала губы, сознавая, какой откровенно призывный сигнал подает, и, когда он со стоном наклонился к ней, вздохнула и шагнула в пропасть.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

— Может, бросим грязные тарелки и пойдем наверх? — пробормотал он ей в ухо, и Дестини только пискнула в ответ. Ей было все равно, где они, пока она чувствовала его тело, прижимающееся к ней. К тому времени, когда они дошли до спальни, она поняла, что дрожит как осиновый лист. В дверях Дестини молча остановилась.

— Полагаю, ты привычен к… такого рода вещам, — прошептала она, и Кэллум ласково взглянул на нее.

— Я не монах, если ты это имеешь в виду. И совершенно нечего бояться…

— Это ничего, что… я хочу сказать, при всем твоем опыте… тебя не беспокоит, что я…

— Девственница?

Дестини кивнула, покраснев, когда слово было произнесено. Никогда она даже и представить не могла, что отсутствие у нее опыта будет делать ее такой уязвимой. Сейчас еще она может остановиться. Может дать задний ход и спуститься вниз. Но она не сделает этого. И это правильно.

— Ты оказываешь мне величайшую честь, — сказал Кэллум хрипло, что вызвало неуверенную улыбку на ее губах. — Идем. — Он повел ее в огромную ванную и усадил в плетеное кресло у окна.

— Что ты делаешь?

— Хочу, чтобы ты расслабилась.

Она видела, как он наполнил ванну, проверяя температуру пальцем, и добавил пену, которая пахла корицей. Ванна представляла собой викторианский шедевр с ножками в виде когтистых лап. Большая, мужская ванна хорошо гармонировала с бело-зеленым кафелем стен. Дестини легко могла представить Кэллума лежащим в ней. Одна рука лениво свисает через край, глаза закрыты. Он, разумеется, обнажен.

От этой мысли пульс ее участился.

Что обычно делают с мужским обнаженным телом? Она настолько неопытна, что сомневается, сообразит ли, до чего дотронуться. От страха Дестини почувствовала слабость и прикрыла глаза.

— Надеюсь, ты не засыпаешь?

Ее глаза распахнулись, и она обнаружила, что он стоит над ней, улыбаясь.

— Нет, — выдавила Дестини, стиснув подлокотники кресла.

— Встань.

Она подчинилась. Они не сказали об этом ни слова, но Кэллум прекрасно понимал, как ей страшно. И пусть она знает, что может безоговорочно довериться ему.