Отступница - [49]

Месье Диаболосу принадлежала большая вилла, расположенная возле школы. Вилла была обнесена каменной стеной, а за ней виднелись пальмы. Здесь он жил со своей семьей. Мне кажется, у него было четверо или пятеро детей, которые не ходили в обычную общественную школу, а посещали одну из дорогих частных школ, в которых учителя якобы не били своих учеников. Я не особенно этому верила. Школа без побоев? Я о таком раньше никогда не слышала.

В моей школе не только директор избивал всех учеников, опаздывавших на занятия, водопроводным шлангом. Почти у каждого учителя был свой излюбленный способ для того, чтобы мучить нас или издеваться над нами. Если кто-то совершал ошибку, то его заставляли стоять на одной ноге, давали пощечину, щелкали по голове. Когда я однажды совершила какой-то промах, учитель потребовал, чтобы я открыла рот. Я подчинилась.

— Шире! — сказал учитель.

Я открыла рот еще шире. Учитель выпрямился, затем плюнул мне в рот. Меня едва не вырвало прямо на него. Я выскочила на улицу к туалетам, находившимся в другом конце двора, но меня потом еще долго тошнило, как только я вспоминала об этом унижении.

О месье Диаболосе говорили, что он один из самых богатых людей в Агадире. Мы не знали, почему он такой богатый, но мы знали, что это правда.

В так называемую Ночь Могущества, самый большой праздник во время месяца Рамадана, мы с Джамилей обычно стучали в ворота виллы месье Диаболоса. В этот день каждый правоверный мусульманин обязан раздать два с половиной процента своего состояния как милостыню, так называемый закат, бедным людям. А в суре 24 «Ан-нур», «Свет» сказано: «И пусть не перестают обладающие щедростью из вас и достатком давать родственникам и бедным и выселившимся по пути Аллаха, и пусть они прощают и извиняют».

А дальше сура призывает совершать жестокие поступки. Она рекомендует сдирать кожу с людей, виновных в супружеской измене, и прославляет множество других кровавых способов возмездия. То, что «Ан-нур» с этой точки зрения имеет непосредственное отношение к месье Диаболосу, я узнала намного позже.

Однако, как бы там ни было, в ту Ночь Могущества месье Диаболос дал нам пятьсот дирхамов (приблизительно пятьдесят евро), и мы смогли на эти деньги почти две недели кормить нашу семью из шестнадцати человек.

— Да будет Аллах милостив к вашим родителям, — сказали мы с благодарностью и помчались домой в темноте, сжимая деньги в руках.

Но однажды мы обнаружили, что благочестивый месье Диаболос поддерживал нашу семью также иным способом. Однако для этого моим двоюродным сестрам приходилось вставать очень рано. Дело в том, что месье Диаболос после утренней молитвы на рассвете обычно проезжал на своем серебристом автомобиле по нашему кварталу и назначал свидания маленьким девочкам.

На соседнем сиденье у него лежала большая пачка купюр. Моих двоюродных сестер очень привлекала эта куча денег. Хотя они были большими любительницами поспать подольше, однако с началом полового созревания ни с того ни с сего вдруг стали вставать очень рано.

Они подкарауливали месье Диаболоса на улицах, по которым он утром возвращался из мечети. Машина останавливалась, и мои кузины залезали в нее.

— Сегодня в 16 часов? — спрашивал месье Диаболос.

— Да, но мы перед этим хотели бы помыться в бане и очиститься там, — отвечали мои кузины.

Месье Диаболос молча протягивал пятьсот дирхамов девочкам. Он не любил много говорить.

— Я буду ждать здесь в 16 часов. А сейчас пошли вон! Исчезайте!

Однажды мой дядя увидел своих дочерей, возвращавшихся домой с первыми лучами солнца. Он как раз шел в свою мастерскую.

— Вы что тут делаете? — спросил он.

— Мы были на утренней пробежке.

— Где?

— На пляже.

— На пляже? — недоверчиво переспросил дядя Хасан. — Покажите вашу обувь.

Он проверил, есть ли песок на обуви, но песка не было.

— А ну, дайте сюда руки! — приказал дядя Хасан.

Он лизнул руку одной из кузин.

— Я не чувствую никакого вкуса соли! — начал ругаться он. — Вы что, считаете меня дураком?

«Нет», — хотели сказать мои кузины. Но не успели, потому что он начал избивать их.

— Когда утром будете выходить на пробежку, то берите с собой Уарду, — приказал дядя, — она единственная, кому я доверяю!

Недоверие моего дяди возникло после одного происшествия, случившегося незадолго до этого. Мои кузины любили дискотеки, хотя они были еще слишком юны и их не пускали туда официально. Дядя Хасан был довольно великодушным в том, что касалось западной одежды. Он даже не возражал, чтобы Хабиба и Фатима носили юбки и блузки с вырезом, но только не вечером, когда он уже вернулся домой с работы.

— Приличные девочки не шляются в темноте вокруг домов, — ругался он и закрывал двери.

Поэтому мои двоюродные сестры по ночам залезали на плоскую крышу, надевали свои самые короткие мини-юбки, наносили макияж модных цветов 80-х годов — фиолетового и розового, перелезали через невысокую стену на соседнюю крышу, а потом спускались по лестнице. Они договаривались с дочерями соседей, которые по другую сторону стены следили, чтобы их никто не увидел.

Я же караулила на нашей крыше. Пару раз все удалось великолепно. Однако затем Хабиба споткнулась о какую-то жестянку, и поднялся ужасный грохот. Дядя и тетка проснулись, проснулись и соседи. В спальнях был проведен обыск — Хабибы и Фатимы не оказалось. Под их одеялами лежали подушки, изображавшие их тела.