Отступница - [40]

В доме № 23 на улице Рю эль-Газуа, как всегда, царил хаос, Двоюродные братья и сестры грызлись между собой, тетя Зайна приветствовала меня с перекошенным лицом. Я пробежала мимо нее и прыгнула в объятия Рабии. Джабер, Джамиля и Муна обняли меня. Мы представляли собой клубок радости, поцелуев и слез.

— Все, хватит! — сказала тетя Зайна. — Нам нужно уезжать. Снимите с Уарды шикарные шмотки и отдайте ей старое платье.

— Зачем? — запротестовала я. — Это платье специально для меня сшила Захра. Оно очень красивое.

— Вот именно, — коротко сказала тетя Зайна.

Двоюродные сестры сорвали с меня коричневое бархатное платье и через голову натянули выцветшие дырявые лохмотья. Я, правда, отбивалась, но у меня не было никаких шансов.

После этого вся семья отправилась в путь. Дядя Хасан и тетя Зайна со своими восемью детьми шли впереди, на бедре Зайна держала самую младшую, Хафиду, а мои сестры и я шагали следом.

Приблизительно через двадцать минут наш маленький караван достиг конца своего пути. Это было отдельно стоящее здание в промышленной зоне на улице Рю Квед Зиз, на углу авеню Муквауама. Мы по металлической лестнице поднялись к двухэтажному зданию. Над дверью висела вывеска. На ней значилось «Дар эль хаднана» — «Дом-приют». А ниже было написано мелкими буквами по-французски: «Тер де Ом».

— «Земля людей»? — тихонько спросила я Рабию. — Зачем мы сюда пришли?

— Здесь очень хорошие люди, — сказала Рабия. — Они помогают нам, дают нам новые шмотки.

— Мне не нужны новые шмотки. Захра сшила мне платье.

— Тссс, — сказала Рабия, — ты не должна ничего говорить. У них есть совершенно потрясающие вещи. Из Европы.

И тогда до меня дошло. Европа — это же Франция, откуда Т’хами привозил очень красивые вещи, например огромных плюшевых зверей. Я решила поучаствовать в этой игре и не открывать рот.

Мы сели на скамейку в комнате ожидания рядом с другими людьми, пришедшими раньше нас. С нами поздоровался мужчина в солнцезащитных очках и с изуродованными руками. Позже оказалось, что его зовут Абдулла и что он — директор этого дома. За его темными очками скрывались глазные яблоки без зрачков: Абдулла был слепым.

Я очень удивилась, что тут работают инвалиды. До сих пор я видела калек только на улице. Они сидели на корточках и просили милостыню, или же ездили по неровным улицам на чем-то вроде гладильных досок на роликах, отталкиваясь от земли руками.

Этот инвалид из «Тер де Ом» вовсе не был нищим. На нем были джинсы и кроссовки, и он производил впечатление очень уверенного в себе человека. Я казалась себе пришелицей из другого мира и с изумлением рассматривала этого человека с искалеченными руками.

Джамиля толкнула меня локтем в бок.

— Закрой рот! — прошипела она.

Я быстро закрыла рот.

Нас вызывали по очереди одного за другим. Какая-то женщина выходила в комнату ожидания, вызывала одного из детей и исчезала с ним в другой комнате. Вскоре дети возвращались с пластиковыми пакетами в руках.

Дверь снова открылась.

— Уарда! — вызвала женщина и огляделась.

— Здесь, — робко сказала я.

— Иди со мной, — сказала женщина, — сейчас твоя очередь.

Она поставила галочку на листе бумаги, прикрепленном к дощечке. Мне все это показалось очень профессиональным.

Женщина забрала меня с собой в одну из задних комнат. Там было что-то вроде склада, пахло шариками от моли. Женщина окинула меня взглядом, оценивая мой размер. Затем исчезла среди полок.

Она вернулась со стопкой платьев.

— Они должны тебе подойти, — сказала женщина и положила их в пластиковый пакет. — Я сейчас дам тебе еще пару обуви.

— Извините, — осторожно сказала я, — это что, и вправду все для меня?

Я была абсолютно уверена, что люди из «Тер де Ом» позволили себе сыграть со мной шутку. Они наверняка заберут все назад, как только я протяну к пакету руку.

— Конечно, — сказала женщина, — это все — тебе. Люди в Европе добровольно собрали эту одежду.

— Но люди в Европе совсем не знают меня.

— Ничего, зато мы теперь тебя знаем.

Я решила больше ничего не говорить. Быстро схватив пакет с прекрасными вещами из Европы, я бросилась назад, в комнату ожидания, пока эта милая женщина не передумала.

Щедро одаренные, мы вернулись домой. Приблизительно два-три раза в год мы совершали такие походы в «Тер де Ом», и я начала понимать, что эта странная организация из Европы была жизненно необходимой для нас. Дядя Хасан в своей авторемонтной мастерской зарабатывал недостаточно, чтобы прокормить семью из пятнадцати человек. Его заработка хватало в лучшем случае лишь на то, чтобы спасти нас от голодной смерти.

Что касается всего остального, то мы зависели от пожертвований. Продавцы и пекари время от времени давали нам продукты. Бу Дирхам, обаятельный владелец гостиницы, по старой традиции каждое утро давал мне и Джамиле один дирхам на масло и повидло. Иногда соседи давали нам даже пять дирхамов (это соответствует 50 центам). Но без «Тер де Ом» нам нечего было бы надеть на себя, не было бы обуви, школьных учебников, тетрадей, карандашей.

Я любила ходить в «Тер де Ом». Не только потому, что там были красивые вещи из Европы, а потому что там царила совершенно иная атмосфера, чем та, к которой я привыкла.