Отстегните ремни - [8]

Пора было пройтись, разогнать тучи, неожиданно сгустившиеся надо мной при воспоминании о Максе и нашей предстоящей встрече сегодня вечером.

— Девушка, можно мне счет? — Настроение стремительно падало. — И еще, на будущее: не надо каждую минуту менять пепельницу, это раздражает! Кто вас научил такой глупости? В Европе, если вы под нее косите, так никто не делает.

* * *

Время тихонько близилось к девяти вечера.

Балконная дверь на маминой кухне была открыта, и с улицы на кухню лилась приятная прохлада. По-вечернему квакали лягушки из оврага неподалеку. Мы с Машкой пытались мирно и по-семейному выпить чаю, но ни уютно расставленные на блюдцах красные чашки, ни домашнего приготовления сливовое варенье, ни ароматный торт на большом серебряном блюде не могли замаскировать напряженной атмосферы, повисшей над столом и столь явно исходившей от мамы. Поджав губы, она задалась благородной материнской целью всерьез выяснить все детали про мои отношения с Максом.

— Разведен, значит? А давно? И почему? Рассказывай все нормально, а то будто клещами тянешь из тебя, какая-то ты слишком скрытная там у себя стала.

Машку тоже разбирало любопытство. Устроившись с ногами на стуле в предвкушении интересного рассказа, она положила себе второй кусок сметанного торта с названием, ничуть не менее странным, чем у давешнего кафе, — торт «Панчо». У русских, при всем воспетом в литературе богатстве языка, явно хромала тема с названиями, и, вдобавок, в них просматривался очевидный иноязычный уклон.

— Толстая будешь — никакие красивые шмотки не помогут, — сказала я Машке. — Да вовсе я не скрытная. Просто пока и рассказывать толком нечего. Почему разведен — понятия не имею. Не спрашивала. Знаю, что с женой общается мало и, в основном, из-за ребенка. Девочка у них. Пять лет. Могу вот фото показать.

— Девочки?

— Да нет. При чем тут девочка? Макса, конечно!

— Тащи.

Я достала из сумки фотографии. Вообще-то у меня их было несколько, но нравилась мне больше всего одна. На других Макс был или в шикарном офисе, в костюме и (о боже!) в розовой рубашке, или где-то на заднем плане виднелись его катер или дорогая машина. От всего этого попахивало дурным тоном. Неужели нельзя сняться без всей этой атрибутики? Здесь же он был снят крупно, по пояс, и одет был спокойно, в простую серую рубашку. У него, наверное, было хорошее настроение в тот день, карие глаза улыбались со снимка, и в них играли беспечные чертики. Кадр был сделан где-то на улице, за Максом угадывались деревья, светило солнце, и он чуть щурился, из-за чего от глаз разбегались милые морщинки. Темные короткие волосы слегка растрепаны ветром, загорелое лицо, широкие скулы, нос чуть с горбинкой.

— Он хоть не еврей? — спросила мама.

— Нет, ну мам! Он — Аганов. Чисто русская фамилия. И отчество — Сергеевич. Коренной москвич, между прочим. А нос просто перебит в драке, поэтому такой формы вышел. Ты что-то против него заранее настроена, кажется?

— Да нет… — мама сняла очки и покачала головой, и я не услышала искренности в голосе. — А почему в драке? Он что, бандит?

— Господи, мам! Ну почему сразу бандит?

— Ну, ты сама сказала, что он богатый бизнесмен у тебя. И нос вот сломан.

— И что? Все бизнесмены, по-твоему, бандиты?

— По-моему, если уж ты спросила, то — да, — выдала мама тоном, не терпящим возражений.

Приехали! Я медленно и очень медитативно, чтобы выждать паузу и не начать раздражаться, положила себе второй кусок торта.

— А ты сама толстая не будешь? — подколола меня сестра.

— Я — нет. Я, в отличие от некоторых, три раза в неделю играю в теннис и ежедневно делаю йогу. И торты такие ем раз в год, и то, только если нервничаю.

— Ну вот она сразу и разнервничалась, — примирительно сказала мама. — Ладно, пускай он будет не бандит. Больше у него ничего не перебито?

— Перебито. Шея, — сказала я почти с вызовом.

— Отлично! — мама аж обрадовалась. — Тоже в драке?

— Тоже. Но не из-за бизнеса, а еще в последнем классе школы. Он за слабых заступался. И, между прочим, от перебитого кадыка у него теперь очень сексуальный голос.

Я в упор посмотрела на маму, и она, как я и рассчитывала, смутилась при слове «сексуальный» и отвела глаза.

— Расскажи лучше, где вы познакомились?

Я расплылась в невольной улыбке, то ли от воспоминаний об Италии, то ли о нашей с Максом единственной встрече.

— В Италии на просмотре дома… Я говорила, что он мой клиент?

— Ты ничего еще не говорила. И?..

— Ну, и… Дом он пытался купить, для дочки, чтобы она там с мамашей летом сидела. В марте дело было. А Лигурия в марте — просто прелесть, мы с тобой как-нибудь непременно поедем. Я решила сама показать дом. Да моих сотрудниц и не заставить с клиентами поработать. Посмотрели мы дом, потом пообедали пару часов, и все, собственно… Разлетелись по своим странам. Дом он в результате не купил, затеяли переписку, чтобы найти другой. Ну и пошло-поехало… Дальше сама понимаешь.

— А дом-то он почему не купил? — приставала мама.

Я пожала плечами.

— А фиг его знает? Русские вообще любят походить, посмотреть, все понюхать, а потом выясняется, что у них и намерений никаких толком не было. Вся Европа уже воет от русских клиентов. Вот поэтому такие, как я, и выживают на рынке. У меня знание русского менталитета, отсюда куча терпения. Хотя из моего офиса, если честно, ни один сотрудник к общению с русскими клиентами не рвется. Пару раз заставила Саскию поработать с англоговорящими покупателями, из Сибири откуда-то, нефтяники вроде, так она потом неделю еще ходила вся зеленая. И жаловалась, что ей в ресторане с ними стыдно было. Один из них официантку подзывает и чуть ли не по жопе гладит, сделай мне, darling, салатик, говорит, ну огурчики там, помидорчики… прикинь? Официантка ему: у нас вот из крабов салат, из горячего козьего сыра с грушами и беконом, из утиной печенки, карпаччо из теленка и так далее, а из огурчиков нету, сорри, мол. А он настойчивый попался, так иди, говорит, и скажи повару, что не хочу я крабов и печенки, а пускай нарежет огурчиков, да со сметанкой. Приперло ему огурчиков, мам! И бах, официантку по жопе хлоп, чтобы поторапливалась! Закончилось вызовом менеджера, скандал был, нефтяник зубы стиснул, но за шлепок таки извинился, даже официантке пытался сто евро сунуть, да та не взяла. Саския теперь этот ресторан по другой стороне улицы обходит и вообще ушла у меня в рекламный отдел, чтобы живых клиентов не касаться. Но к Максу все это не относится, — спохватилась я. — Он ведет себя идеально! Манеры — ну просто ни в жизни не скажешь, что русский.