Отрыв - [17]

– Не боюсь я, – запротестовал Лейн. – Я опасаюсь.

Зоуи не отреагировала.

– Надо закончить работу. Наслаждайтесь коктейлем. Он за мой счет. Завтра я приду

на игру Лейна, и вы расскажете мне о нем всякие стремные истории.

– Ты ходишь на все игры? – спросил отец и улыбнулся Лейну.

– Если не работаю, да. Никогда не видела хоккейного матча, пока Лейн не дал мне

билеты. Там классно. Ему пришлось объяснять суть игры на солонках и прочей фигне, но

теперь я понимаю, что происходит.

– Мы будем счастливы помочь тебе разобраться, дорогая, – проговорила мама. –

Мы – эксперты.

– Не сомневаюсь. Хорошо. Развлекайтесь. Пока, Лейн.

– Пока, Зоуи. – С улыбкой на губах он смотрел, как она удалялась. Она явно

очаровала родителей, что было круто. Они задавали о ней кучу вопросов, и Лейн

смутился. Он не осознавал, насколько сильно им хотелось, чтоб у него были друзья.

Родители докинули его до квартиры, а мать поцеловала в щеку.

– Мы с отцом так рады, что тебе здесь нравится, и у тебя есть Зоуи, – изрекла она.

Он лишь кивнул, потом сказал, что они увидятся завтра, и заспешил в постель.

Завтра у них должна была состояться игра, поэтому Райан не развлекался. Они

сыграли несколько раундов в «НХЛ 14». Лейн играл за «Листьев». Хотя ему приходило в

голову, что, возможно, стоило сыграть за «Молний», учитывая, что задрафтовала его

именно последняя команда.

Тем же вечером в постели, поглаживая свой член через пижамные штаны, Лейн

вспоминал о Джареде и той ночи, что они провели вместе. Иногда он проигрывал все по

порядку, а иногда задерживался на конкретных моментах. Прошлой ночью он

перевернулся, стянул пижамные штаны и, ерзая по матрасу и вспоминая о том, как

приятно было чувствовать на себе вес Джареда, кончил.

Сегодня же он просто размышлял о туманной и неопределенной будущей встрече

в Саванне и о встрече в его гостиничном номере. Он отбросил покрывало и ласкал себя

быстро и жестко, погрузившись в воспоминание, как Джаред вбирал его в рот. Ничего

приятнее Лейн в жизни не испытывал. И хотел повторить.

Он подумывал позвонить Джареду и сказать: «Я все думаю о том, как ты мне

отсасывал. Можешь, пожалуйста, повторить, когда я приеду в Саванну?». Он припомнил,

как Джаред издевался над ним и почти запретил кончить ему в рот. И тут же Лейн

выгнулся и кончил. Было неплохо, но не так, как хотелось. И он не знал, сможет ли

получить желаемое.

Несколько минут спустя, выровняв дыхание, он привел себя в порядок и проверил,

включен ли будильник. Он внушал себе, что у него нет времени на беспокойства по

поводу Саванны. Ему необходимо было сфокусироваться на игре и быть готовым

выложиться по полной. Его родители были так счастливы. Если б он смог забить парочку

голов, а «Си Сторм» смогли бы выиграть, тогда их визит стал бы идеальным. Родители

возгордились бы, что он оправдал их веру в его талант. Они будут сидеть рядом с его

первым лучшим другом, не имевшим ничего общего с хоккеем. Может, у него получится

найти деньги и отвести их с Зоуи поесть бургеров. Или, может, они пойдут в место

подороже. Все равно будет превосходно.

Он почти уже уснул, и тут простой и очевидно упущенный им факт врезался в мозг с

силой грузового поезда. Родители радовались, не потому что у него появился друг.

Родители обрадовались, решив, что Зоуи была его девушкой.

Все эти улыбочки и взгляды, которыми они обменивались, имели место быть из–за

того, что в итоге они расценили поцелуй с Дереком как простейший подростковый

эксперимент.

От разочарования Лейн ударил по подушке. Их порадовала не профессиональная

карьера сына. Их порадовало, что он не был геем. Лейну не нравилось видеть

разочарование на лице матери, но внезапно он возненавидел и счастье. Он был геем, и

гомосексуальность не имела ничего общего с игрой в хоккей.

Лейн сел и отпихнул покрывало, распахнул ящик для носков и нашел записку

Джареда. Взял телефон, нашел кнопку «добавить контакт» и набрал информацию

Джареда. Потом напечатал сообщение: «Привет, это Лейн. Можем повторить на

следующей неделе? Спасибо», и отправил, пока не успел передумать.

Свесив ноги, он сидел на кровати, пылал чем–то похожим на гнев и не знал, что

делать. Он был благодарен родителям за веру. Он хотел лишь сказать им «спасибо»,

показать, что оправдал их ожидания, и доказать, что оно стоило всего – денег,

потерянных выходных, постоянных разъездов и усталости.

Но их волновало лишь то, кого после игры он вел в свою постель. Черт. «Черт».

Неужели для них это было так важно? Неужели один глупый поступок значил больше, чем

все годы тренировок и пота, и крови?

Видимо, да.

Лейн улегся на спину и уставился в потолок. Выступили злобные слезы, он закипал

все больше. Он попытался глубоко вдыхать, чтоб успокоиться, но не помогло. В конце

концов, он поднялся и принял душ. И все–таки позволил слезам пролиться. Они

смешивались с водой, и звуки брызг заглушали тихие всхлипы. Затем он вышел, почистил

зубы и вернулся в постель.

Он планировал поспать. Завтра ему предстояло сыграть в хоккей за «Си Сторм» – за

своих партнеров – и требовалось быть в полной боевой готовности. Лейн хотел

выложиться по максимуму. Придут родители, но он будет играть не для них. Не в этот раз.