Отряд зомби - [4]
Прослушивая мокрую, волосатую грудь «пациента», Кирилл Альбертович брезгливо морщил породистый нос.
– Каков трус, однако, – не выдержав, буркнул он.
– Вчера оно было крутым, наглым и самоуверенным, – счел нужным пояснить я. – Потрясало пультом дистанционного управления и грозило взорвать подвал с похищенными детьми, если ему не дадут истребитель с десятью миллионами долларов на борту.
– Истребитель?!!
– Ага. Когда-то оно служило в военной авиации. Скорость же у истребителя – сами знаете. Рассчитывало ускользнуть за бугор.
– Дурак! – презрительно фыркнул наш эскулап. – В истребителе мало места, заложников туда не посадишь. Его бы сбили через несколько минут!
– Как сказать, – не согласился я. – Согласно личному делу оно являлось пилотом экстра-класса, а такого, да на огромной скорости, сбить весьма проблематично. Нет, оно знало, что делает, и почти все рассчитало правильно. Лишь одного нюанса не учло. – Я дружески подмигнул Степанкову (отчего он весь содрогнулся) и принялся выпускать дым колечками.
– Странно! Военные летчики проходят специальное тестирование, – проворчал Ильин. – Патологические трусы туда не попадают!
– Люди меняются. Особенно после продажи души дьяволу, – философски заметил я и мысленно добавил: «Кроме того, оно полностью выбито из колеи невероятным, с его точки зрения, вчерашним происшествием. Считает меня то ли боевым роботом (как та девчонка), то ли сверхъестественным существом и не понимает, чего еще можно ждать от подобного субъекта. А потому смертельно напугано…»
– Абсолютно здоров, – спустя несколько минут вынес вердикт Альбертыч. – Будем вводить препарат?
– Нет.
– ??!!
– Согласно сведениям из Первого отдела той части, где служил ваш «пациент», Степанков исключение из правила и почти не восприимчив к «сыворотке правды», – сообщил я удивленному Ильину. – Такие люди, как вам известно, иногда встречаются в природе. Редчайшие экземпляры, уникумы! Но мне почему-то везет на них, как утопленнику! Уже второй за последние полгода попадается.[8]
– Значит, допрос в режиме «Б». – Альбертыч покосился на «горилл»-прапорщиков.
– Именно, – подтвердил я. – По-другому, к сожалению, не получится.
– А мне обязательно на нем присутствовать? – поморщился Ильин.
– Обязательно! – отрезал я. – Оно носитель важнейшей, сверхсекретной информации, и, кроме вас, у меня нет под рукой надежного реаниматора. Вернее, есть трое, но они сейчас заняты по горло. Я просил Нелюбина предоставить дополнительные кадры, но он отказал, дескать, «самому нужны позарез»… Да не переживайте вы так. – Я взглянул на хмурое лицо Ильина. – Вы, знаю, не участвовали раньше в подобных допросах, но… все когда-нибудь бывает в первый раз! К тому же мы не варвары, рвать его на куски не станем. Обойдемся разрядами электрического тока в нервные узлы. Ощущения потрясающие! Знаю по собственному опыту[9]. Дыба (а на ней я тоже висел[10]) ерунда по сравнению с ними…
– Ни-и-и-и надо! – истошно взвизгнул Степанков, рухнув на колени. – Миленькие, родненькие, умоляю… Ни-и-и-и надо!!! Я… Я… – Тут он бурно разрыдался, одновременно испортив воздух.
Я сделал прапорщикам знак рукой.
Они сноровисто подхватили «клиента», содрали с него штаны вместе с трусами и голого распластали на столе, как студенты-медики лабораторную лягушку. Негромко щелкнули зажимы. В руках «горилл» появились готовые к употреблению электроды.
– Начинайте потихоньку, – велел им я и обернулся к Ильину: – Давайте выйдем на минутку…
Очутившись вместе с Альбертычем в широком, сыроватом коридоре, я жестом удалил ближайшего охранника и тихо сказал: – Допрос будем проводить по методу «Явка с повинной». Если вы не в курсе, поясню. Первое время «объект» усердно мучают, ни о чем не спрашивая. Слабые духом люди приходят в ужас от этого зловещего молчания (плюс, разумеется, физические страдания) и начинают слезно упрашивать дознавателей, чтобы им задали хоть какой-нибудь вопрос. А когда наконец выпросят – колются быстро, до самой задницы. Срабатывает, разумеется, не со всеми, но в данном, конкретном случае должно подействовать. Оно, как вы успели заметить, морально сломлено предшествующими событиями, а полчаса дикой боли доконают его окончательно… Короче – оба молчим и ждем, пока мерзкая тварь не уговорит нас начать допрос… А до тех пор предлагаю немного перекусить. У меня с собой термос с кофе и бутерброды. Позавтракать я сегодня не успел. Вы, полагаю, тоже…
– Спасибо, не хочется, – мрачно отказался Ильин. – Жрать в пыточной камере… Бр-р-р!!! Да меня наизнанку вывернет!
– Извините, забыл, что вы в первый раз, – спохватился я. – Ну… тогда располагайтесь поближе к столу и время от времени прослушивайте у него сердце, щупайте пульс… На психику, знаете ли, хорошо давит!
– Наблюдение из личного опыта? – криво усмехнулся Кирилл Альбертович.
– Нет, – нисколько не обиделся я. – Меня тогда, если вы помните, сломать не удалось. Только в клиническую смерть вогнали…
– Вы стали очень жестоки и циничны, – угрюмо произнес наш эскулап. – Я вас не узнаю, хотя не виделись мы всего несколько месяцев. Вам… нравится пытать?!
– С тех пор многое произошло, – вздохнул я. – Но ни жестоким, ни циничным я не стал. И пытать мне не нравится. Просто работа у меня такая – не хочется возиться в грязи, а приходится… по долгу службы! Вы, например, получаете удовольствие, потроша трупы порой в ужасном состоянии: обгорелые, изуродованные, полуразложившиеся?
