Отряд "Зеро" - [24]

Твою мать… Забыл. Хотя нет. Не забыл. Даже не знал.

— А ты откуда знаешь? — Я уже недоверчиво посмотрел на Марью. И вдруг понял, что вокруг не так уж беспроглядно темно, — скорее, сумеречно. Но, кроме этого сумрака, опять ничего нет. Чёрт побери, да что это такое?

— И сама кто?

— Конь в пальто, — красотка сердито глянула на меня. — Мог бы и догадаться уже. Давай, возвращайся. Пока я добрая.

Догадаться? О чём?

Марья снова хмыкнула, что, мол, за олух такой попался, и меня озарило.

Ёёёёёпрст… Так она… Вот теперь я действительно вляпался… Как в сказке той, что Игорь рассказывал…

Не то чтобы я не был готов к такому: к мысли о смерти как о неизбежном конце своего существования я привык давно. Но встретить Ёе лично не ожидал совсем. Мне даже в голову никогда не приходило, что Она существует вот так…

А в душе что-то натужно заныло от отчаяния. Ах ты, Лёха… Дура-ак… Нашёл, в кого влюбиться…

— А… Ты же… ну… это…

— Люди, — Марья презрительно наморщила носик, легко поняв все мои сумбурные мысли. — Столько веков, а предрассудки всё те же. Каждый раз — как впервые видят. Ничего не помнят.

— Ну, я… Да, наверно, — я не собирался спорить. Не совсем же идиот. Отпускает и ладно. А остальное… Переживу, не маленький. Дел в настоящем реале наверняка много осталось. Не соскучусь.

— А где выход?

— Где и был, — хозяйка этого места кинула на меня короткий взгляд и непонятно чему усмехнулась еле уловимо самым краешком губ.

— Люди… — повторила, чуть смягчившись. Или мне так показалось?

Марья махнула рукой куда-то в сторону. В указанном направлении стремительно светлело, и я непроизвольно дёрнулся вслед за проступающей тропой.

— Боишься уже… — в спину и с непонятной горечью.

— А не должен? — вопрос сам сорвался с языка. И тут же обернулся, испугавшись: глупость ляпнул, не обидел ли? Вдруг не отпустит. А мне — надо. Не помню зачем, но твёрдо знаю: остались ещё дела.

— Извини, я не хотел.

— Иди уже, — она устало вздохнула, а в чёрных глазах появилась грусть. И меня словно что-то толкнуло в спину. Нельзя так уходить. Совсем нельзя. Неправильно это будет.

— Прости, — я шагнул к Марье и в каком-то безумном наитии осторожно взял её ладонь. Живая и настоящая, только прохладная немного. Кожа нежная и гладкая, тонкие изящные пальцы, розовые ноготки с белоснежными кончиками. Четыре идеально ровных, округлых полумесяца. И один ослепительно-лунный кинжал, раза в три длиннее собратьев. Мизинец. Самый маленький пальчик из всех. И самый опасный. Вот так поведёт им — и всё. Нет больше комы.

Я этого даже не знал. Просто понял.

Но страха почему-то не было. Совсем. Словно в один миг я стал равным Ей. Заглянул в чёрные глаза. Чёрные, как глубокий космос. И такие же бездонные, полные тайн и загадок.

Не забыть мне её. Не смогу. И не хочу.

Моя Марьюшка…

— Прости, Марья Моревна, — бережно и осторожно коснулся губами пахнущей травами точёной белоснежной кисти. Я сам не понимал, откуда взялись жест и это обращение, как не понимал причин своего поступка. Рук я не целовал никогда, даже Маринке, даже в шутку. Сейчас я не шутил. И не боялся. Отступило даже ненормальное желание. Я искренне жалел о своей несдержанности.

— Я не хотел тебя обидеть. Ты… ты очень красивая. Я не ожидал.

— Ты забыл, — она смотрела с едва уловимой грустью. — Все забывают.

— Теперь не забуду, — с сожалением отпустил её ладонь и снова глаза в глаза. — Но мне надо идти. Я должен.

— Я знаю, — на губах печальная улыбка. — Иди.

— Спасибо, — благодарно улыбнулся Марье. — Мы ещё встретимся?

— А как же, — она усмехнулась в ответ на мой идиотский вопрос и исчезла.

Я некоторое время смотрел на то место, где она была. Ни страха, ни ужаса. Только печаль и грусть от расставания.

Марья Моревна, прекрасная королевна….

Эх, Лёха… Дурак ты на всю голову…

Иди уже, — вдруг услышал я её голос и заставил себя встряхнуться. Марья права. Мне здесь делать больше нечего.

Развернувшись, поплыл-полетел в сторону указанного выхода, попутно вспоминая, что же приключилось со мной там. И эти воспоминания мне не нравились. Слишком много вопросов возникало. И ответы я очень хотел найти.

Чем ближе становилось пятно света, тем громче и отчётливей доносились голоса.

И эти голоса оказались мне хорошо знакомы.

Пятно света распахнулось передо мной неожиданным окном в знакомую лабораторию. В первый момент я чуть не шарахнулся назад, когда обнаружил, что выход под самым потолком. Но увиденная картина оказалась чрезвычайно интересной, и я осторожно вылетел из сумрака. Выход за спиной исчез, но я не спешил спускаться вниз. Сверху открывалось на редкость занимательное зрелище: в реанимационной капсуле полного жизнеобеспечения, опутанный проводами, капельницами и датчиками, лежал худой и бледный я, а над моим телом, укрытым до самого подбородка тонкой простыней, отчаянно ругались Шармат, Семён и местное светило нейролингвистики.

Теперь я знал, чьи голоса слышал во время сканирования памяти.

Гений и Шармат. И у адвоката имелись на мой счёт особые полномочия и приказ.

Дело становилось всё интересней. Я жадно наблюдал за разборками троицы. Когда ещё представиться такой шанс разобраться в случившемся?