Отряд Искупления - [16]

Мортенсен, спрыгнув с блока, приземлился посреди врагов. Глушителем пистолета он отбил в сторону штык, которым его пытался пронзить вольскианец. Выхватив из-за пояса трофейный дирк, майор ударил противника в грудь, после чего, перекатившись по палубе, всадил кинжал ему под правое колено. Вольскианец упал, и Мортенсен схватил его лазган со штыком.

Еще один могучий гвардеец пытался ударить его сзади, но стал жертвой точного выстрела Саракоты. Третий вольскианец, увернувшись от штыка Мортенсена, бросился бежать – растущее количество трупов товарищей повлияло на его решимость. Высунувшись из-за трупа Пиггота, Конклин сразил мятежника очередью из автопистолета.

Единственным оставшимся в живых вольскианцем на стрельбище остался солдат, которого сбил с ног и обезоружил Мортенсен. Гвардеец, шатаясь, встал на ноги, поворачиваясь то в одну сторону, то в другую, переводя взгляд то на Мортенсена, стоявшего у него на пути, то на Конклина, нависавшего над ним с пистолетом. Но конец его страданиям положил Саракота, всадив два лазерных выстрела ему в грудь, и третий между глаз.

Штурм полигона начался.

Выскочив из арсенала, штурмовики бросились к входу на полигон. Ведетт хромала за остальными бойцами, отдавая приказы. Саракота устремился за ней, и они вдвоем встретились с Мортенсеном и Конклином у входа. Первая группа, выполняя приказ мордианки, уже вошла на полигон.

При приближении к полигону Мортенсену стало ясно, что что-то горит: в воздухе висел резкий запах горящего прометия, откуда-то из центра армапластового лабиринта к потолку отсека поднимался столб дыма.

- Не нравится мне это, - проворчал майор, заряжая новый аккумулятор в лазган. Больше времени ни на что не оставалось: его бойцы уже столкнулись с сопротивлением.

Полигон был настоящим адом. Судя по звукам выстрелов, мятежников там было не меньше взвода, хотя вполне могло быть и два.

У Экхардта были на руках все карты. Он знал все коридоры, все ходы, тупики и узкие места лабиринта. И хотя он не ожидал атаки «Отряда Искупления» - их скрытность и жертвы, на которые они пошли для ее достижения, придали атаке куда больше энергии, чем можно было ожидать от столь малых сил – вскоре Экхардт заставил штурмовиков увязнуть в ловушке лабиринта, давая собравшимся вольскианцам время использовать свои преимущества.

Мортенсен не мог позволить себе увязнуть в тактическом тупике. Несомненно, Экхардт уже вызывает подкрепления из других частей казарменных палуб, чтобы отрезать штурмовиков. Единственный способ покончить с этим – «отрубить гадюке голову», как выразился Раск. А это означало перейти границы возможного и силой проложить путь к цели.

Штурмовики брали помещение за помещением, коридор за коридором, сочетание смелости, опыта и отточенных навыков одерживало верх над малодушием мятежников, удерживавших узлы обороны. Вольскианцы погибали десятками, армапластовые комнаты и галереи освещались множеством лазерных выстрелов, сверкавших в узких пространствах фальшивых улиц и зданий: на учебном поле боя лилась настоящая кровь.

Пробиваясь сквозь эту резню, бойцы «Отряда Искупления» снимали с мертвых и умирающих вольскианскую флак-броню и шлемы, подбирали оружие, по мере того, как у старого кончались боеприпасы, и вскоре каждый штурмовик в дополнение к лазгану, который он держал в усталых руках, нес еще два за плечами.

Ранений тоже становилось все больше, но они уменьшали подвижность не так, как можно было представить, потому что продвижение вперед и так шло невыносимо медленно. Однако Мингелла не мог помочь всем раненым, потому что без его участия в бою прорывать оборону мятежников было бы невозможно.

Конклин потерял пару пальцев в схватке с безумцем в противогазе, размахивавшим цепным мечом. Спустя пару секунд его противник сидел в куче собственных кишок. Только когда Конклин сорвал с него противогаз, штурмовики узнали в умирающем сержанта Мако. Немного позже Ведетт получила попадание из лазгана в то же бедро, что и в первый раз, и следующие несколько мучительных минут она могла стрелять только из положения лежа.

Прайс попал под огонь тяжелого болтера, который мятежники подтянули в коридор, чтобы укрепить слабеющую оборону, но чудесным образом благочестивый штурмовик потерял только ухо, хотя вполне мог потерять голову. Пока Прайс возносил благодарность Императору, Саракота был ранен другим болтерным снарядом, когда тяжелое оружие обстреливало армапластовую стену, за которой укрывался снайпер. Горски и Мортенсен, едва успев захватить болтер, получили осколочные ранения, когда вольскианцы попытались гранатами уничтожить потерянное ими орудие.

Обстреляв из тяжелого болтера убегающих вольскианцев, и давая своему отряду время перегруппироваться, майор истратил последние болтерные снаряды, чтобы пробить противоположную армапластовую стену. Отряд прошел сквозь зияющую пробоину, Мингелла втащил туда Ведетт и Саракоту. К счастью, болтерный снаряд прошел сквозь тело снайпера, не взорвавшись, но кровь лилась из Саракоты, как из дырявого бурдюка, и без аптечки и дополнительной помощи медик мало что мог сделать, чтобы остановить кровотечение. Новые вольскианские гвардейцы, прибывшие из центра полигона, и пытавшиеся протолкнуться в коридоре мимо своих разбитых отступающих товарищей, встретили штурмовиков залпом лазганов, и Прайс получил попадания в бок и плечо.