Отрицание ночи - [74]

Однажды зимним вечером Жорж упал прямо рядом со своей постелью. Лиана не смогла его поднять. Тома не было. Лиана накрыла мужа одеялом, решив, что на следующий день сил у нее прибавится. Но, увы, утром Лиана вновь потерпела поражение. Ей показалось, что Жоржа парализовало. Когда приехала «Скорая помощь», у Жоржа начался бред, и его увезли в психиатрическую больницу Осера.

У Жоржа обнаружили синдром Корсакова – печень и все органы пострадали под воздействием алкоголя. Организм Жоржа отторгал пищу. Его перевели в Центр последних дней, где он спокойно умер спустя несколько недель.

Бабушка с дедушкой обещали друг другу быть вместе до конца и умереть дома, в Пьермонте. Однако Лиана отпустила Жоржа в больницу и страшно из-за этого переживала.

Люсиль сфотографировала Жоржа на смертном одре. Целую пленку израсходовала.

Мессу служили в церкви Пьермонта. Сокрушенный Том в тесном костюме стоял передо мной и едва сдерживал эмоции. Вскоре я услышала рыдания, поскуливание и вздохи Тома, словно протяжный речитатив, перекрывший голос священника.

Так для нашей семьи звучала боль.

Люсиль устроилась работником социальной службы в больницу Авиценны де Бобини – в отделение больных СПИДом. Люсиль знала, что выбрала не самый простой путь, но она стремилась преодолевать препятствия и брать на себя настоящую ответственность.

Люсиль проработала в больнице четыре года, подружилась со многими коллегами, приобрела репутацию самоотверженного, трудолюбивого и компетентного человека. Люсиль порой рассказывала о своей работе, о надеждах и разочарованиях, об административных сложностях при получении вида на жительство, о медицинской страховке, о бесконечных телефонных звонках, о центрах, обслуживающих больных на разных стадиях лечения, о страшном отчаянии и безысходности, о внезапных смертях людей, чьими делами мама занималась в течение долгих месяцев. Мало-помалу Люсиль научилась принимать поражение, оставлять позади горести и радоваться маленьким победам. Люсиль научилась спать по ночам, держать дистанцию и регулировать собственный организм.

Однажды мама попросила меня на какое-то время дать приют супружеской паре с Гаити, чтобы они смогли остаться во Франции и полечиться. Вскоре Люсиль добыла им вид на жительство, и они съехали, но мне потом еще долгие годы приходили письма на их фамилию. Люсиль частенько приглашала их на ужин, в общем, поддерживала дружеские отношения. Несмотря на болезнь, супругам удалось зачать здорового ребенка. Когда мама умерла, семья В. написала мне и Манон прекрасное письмо о том, сколько для них сделала Люсиль.

Курсируя между благоухающей цветами квартирой и любимой работой, Люсиль как будто бы обрела равновесие.

Манон поехала с Антуаном в Мексику и спустя несколько месяцев родила девочку.

Накануне лета 2013 года среди больных Люсиль появилась молодая женщина тридцати четырех лет, токсикоманка, страдающая СПИДом, жертва насилия и проститутка по принуждению. Ее нашли за холодильником без сознания, с многочисленными ожогами от сигарет. История и состояние девушки повергли маму в шок. Люсиль рассказывала о диком страхе во взгляде молодой женщины. Спустя несколько недель мама решила сменить работу, и ее сразу взяли в больницу Ларибуазьер.

Увы, Люсиль так и не смогла пережить шок, и во время летних каникул, когда из-за жары дозу лекарств порекомендовали уменьшить, у мамы началась паранойя. Она вообразила, что существует страшный заговор против девушки со СПИДом, и замешан в нем какой-то бизнесмен, и чуть ли не целый мафиозный клан. Кроме того, мама абсолютно уверилась в том, что я краду из ее квартиры фотографии и документы, а консьержка в часы отсутствия Люсиль включает в квартире газ.

Несмотря на опасения, я с семьей и друзьями отправилась на каникулы в Жер. Я регулярно звонила Люсиль, узнавала, как у нее дела. День ото дня мама становилась все более встревоженной, и однажды сообщила мне, что у нее в мозгу «металлические чипы». Манон на несколько недель вернулась в Париж из Мексики и не дозвонилась до мамы. Вскоре мы обе понятия не имели, где искать Люсиль – она не отвечала на звонки, и на работе ее не видели (а ведь в Ларибуазьер она только начинала!). Мы с Манон посовещались, и Манон поехала к Люсиль – проверить, что происходит. Люсиль согласилась открыть дверь, но перед носом Антуана, мужа Манон, тут же ее захлопнула. Манон оказалась с матерью лицом к лицу. Манон держала в руках специальное креслице для ребенка. При виде безумия в глазах Люсиль, Манон бросилась к дверям и впустила мужа. Люсиль не спала уже несколько ночей подряд. Когда примчались спасатели, Люсиль сбежала вниз по лестнице и спряталась в лифте, откуда ее едва выудили.

Утром же я села в поезд до Парижа.

Я узнала о том, что перед распределением в психиатрическую лечебницу маму отвезли на осмотр в Ларибуазьер. Это была катастрофа. Маму туда ведь только что наняли – еще даже испытательный срок не закончился.

Люсиль захлопнула за собой дверь, оставив ключ внутри. Мы вызвали слесаря. Квартира выглядела так, словно в ней неделю орудовали дикие обезьяны. На полу валялись пустые бутылки. Кроме того, Люсиль перерезала телефонные провода – в прямом смысле, ножницами. На некоторых предметах – на книгах, на репродукциях картин – висели разноцветные стикеры: корявым почерком мама записывала свои бредни.После пятнадцати лет стабильности Люсиль слетела с катушек.