Отражения в золотом глазу - [68]

— Анаклето, ты счастлив? — спросила она вдруг.

Маленький филиппинец был не из числа тех, кого можно было привести в замешательство внезапным вопросом.

— Конечно, — ответил он, ни на секунду не задумавшись. — Когда вам хорошо.

Солнце и камин ярко светили в комнате. На стене появился разноцветный пляшущий зайчик, и Алисон стала наблюдать за ним, рассеянно прислушиваясь к бормотанию Анаклето.

— Мне трудно представить, что они тоже знают, — говорил он. Он любил начинать разговор с какого-нибудь туманного загадочного замечания, и Алисон терпеливо ждала продолжения, чтобы уловить ход мысли. — Только прослужив у вас изрядный срок, я действительно понял, что вы знаете. Теперь не убежден только в одном — в Сергее Рахманинове.

Она повернулась к нему.

— Ты о чем?

— Мадам Алисон, — сказал он. — Как по-вашему, Сергей Рахманинов действительно знает, что стул — это то, на чем сидят, а часы — то, что показывает время? И если я сниму ботинок, протяну ему и спрошу: «Что это такое, господин Сергей Рахманинов?» — он ответит, как любой другой человек: «Это, Анаклето, ботинок»? Мне трудно в это поверить.

Концерт Рахманинова был последним, который они слушали, а значит, с точки зрения Анаклето, лучшим из концертов. Сама Алисон не любила переполненные концертные залы и предпочитала пластинки — но иногда так приятно было удрать из гарнизона. Поездки были радостным событием в жизни Анаклето, главным образом потому, что они останавливались на ночь в гостинице, а это приводило его в неописуемый восторг.

— Позвольте я взобью подушки, вам будет удобнее, — сказал Анаклето.

А обед в день последнего концерта! Анаклето в своей оранжевой бархатной куртке гордо выплыл вслед за ней в гостиничный ресторан. Когда пришел его черед заказывать, он поднес меню к самому лицу и зажмурился. К удивлению официанта-негра, он заговорил по-французски. Алисон едва не рассмеялась, но сдержалась и перевела его слова с максимальной серьезностью, которую могла напустить на себя — словно была кем-то вроде гувернантки. Из-за ограниченного запаса французских слов заказ оказался довольно скудным. Заимствованный из урока в учебнике, озаглавленного «Le Jardin Potager»,[10] он состоял из капусты, фасоли и моркови. Поэтому когда Алисон заказала от себя еще и цыпленка, Анаклето широко раскрыл глаза и бросил на нее благодарный взгляд. Одетые в белое официанты суетились вокруг этого феномена, словно мухи. Анаклето был настолько возбужден, что оставил обед нетронутым.

— Не послушать ли нам музыку? — предложила Алисон. — Давай поставим соль-минорный квартет Брамса.

— Fameux,[11] — согласился Анаклето.

Он поставил на проигрыватель пластинку и устроился у камина на стульчике для ног. Но едва прозвучал первый фрагмент, восхитительный диалог между роялем и струнными, как раздался стук в дверь. Анаклето выглянул в холл, снова закрыл дверь и выключил проигрыватель.

— Госпожа Пендертон, — прошептал он, высоко подняв брови.

— Я так и знала, что в парадную дверь можно стучать до Второго пришествия, а вы все равно из-за своей музыки ничего не услышите, — сказала Леонора, входя в комнату. Она опустилась в изножье кровати с такой силой, что показалось, будто лопнула пружина. Вспомнив, что Алисон плохо себя чувствует, Леонора изобразила на лице печальное выражение, полагая, что именно так следует выглядеть у постели больного. — Ты придешь сегодня?

— Куда?

— Боже мой, Алисон. Ко мне, на вечеринку! Я три дня трудилась, как негр, только бы все было в порядке. Мы устраиваем такие вечеринки два раза в году.

— Конечно, — сказала Алисон. — У меня совершенно вылетело из головы.

— Послушай, — сказала Леонора, и ее свежее розовое лицо неожиданно загорелось. — Я хочу, чтобы ты оценила мою стряпню уже сейчас. Вот как все будет. Все соберутся у стола и будут там угощаться. На столе будут два вирджинских окорока, индейка, цыплята, свинина, поджаренная грудинка, а на гарнир — маринованный лук, маслины и редис. Кроме того, горячий рулет и бутерброды с сыром. В углу — чаша с пуншем, для любителей крепкого в буфете восемь литров кентуккского бурбона, пять — пшеничной водки и пять — шотландского виски. Из города приедет артист с аккордеоном…

— И кто же придет? — спросила Алисон, почувствовав легкий приступ тошноты.

— Вся гоп-компания, — с энтузиазмом сообщила Леонора. — Я позвонила всем, начиная с жены Душечки.

«Душечкой» Леонора прозвала командира дивизии и звала его так в лицо. Как и с остальными мужчинами, у нее установились с генералом легкие и нежные отношения, и тот, как и большинство офицеров гарнизона, был готов буквально есть из ее рук. Жена генерала, очень полная медлительная женщина, была чересчур сентиментальной особой и безнадежно отстала от жизни.

— Я пришла узнать, — продолжала Леонора, — поможет ли мне Анаклето с пуншем.

— Он всегда рад помочь вам, — ответила за него Алисон.

Стоявшего в дверях Анаклето эта новость, кажется, не очень обрадовала. Он с упреком глянул на Алисон и отправился вниз узнать о завтраке.

— Сюзи помогают на кухне два ее брата, но, Бог мой, какие они прожорливые! Ничего подобного в жизни не встречала. Мы…