Отравленное перо - [42]

- Чувствительная душа. Очаровательное создание, прав да? Полностью дитя эпохи. Знаете ли, она принадлежит не своему поколению, а предшествующему. Ее мать была женщиной весьма властной. Она задержала отсчет времени в своей семье примерно, я бы сказал, на отметке 1870 года. Вся семья пребывала под стеклянным колпаком. Мне бы хотелось на это посмотреть.

У меня не было желания говорить о детях эпохи.

- Что вы в сущности думаете обо всем этом деле? - спросил я.

- А что именно вы имеете в виду?

- Анонимные письма, убийство…

- Эта волна местных преступлений? А что думаете вы?

- Я спросил вас первым, - сказал я.

- Я, как вы знаете, - тихо заговорил Пай, - коллекционирую патологические случаи. Они меня интересуют. Такие, на первый взгляд, непохожие люди творят самые фантастические вещи. Возьмем случай Лиззи Борден. Здесь нет никакого разумного объяснения. В этом случае я мог бы дать полиции один совет - изучайте характер. Оставьте эти ваши отпечатки пальцев, экспертизы почерков и микроскопы. Посмотрите вместо этого, как люди держат руки, понаблюдай те за их маленькими хитростями, как они едят и не смеются ли они иногда без причины.

Я поднял брови.

- Значит, сумасшедший?

- Абсолютно сумасшедший, - сказал мистер Пай и добавил: - Но вы никогда бы об этом не догадались.

- И кто же?

Его взгляд встретился с моим. Он улыбнулся.

- Нет, нет, Бэртон, это было бы злословием. Нам не стоит добавлять злословие ко всему остальному.

И он легко попрыгал вниз по улице.

* * *

Пока я стоял, глядя ему вслед, Дверь церкви отворилась и вышел его преподобие Калеб Дейн Кэлтроп.

Он рассеянно улыбнулся мне.

- Доброе утро, мистер… э-э…

Я помог ему.

- Бэртон.

- Да, да, конечно, вам не следует думать, что я не вспомнил вас. Ваше имя на мгновение выскользнуло у меня из памяти. Хороший день.

- Да, - ответил я лаконично.

Он с удивлением посмотрел на меня.

- Но что-то… что-то… ах, да, эта бедная девочка, которая служила у Симмингтонов. Я должен признаться, что мне трудно поверить, что в нашей среде появился убийца, мистер… э-э… Бэртон.

- Действительно, это кажется несколько фантастичным, - заметил я.

- Что-то еще достигло моего слуха. - Он наклонился ко мне. - Я узнал, что здесь начали ходить анонимные письма. Вы слышали подобные разговоры?

- Слышал.

- Трусливое и презренное занятие. - Он помолчал и изрек длинную тираду на латыни. - Эти слова Горация весьма подходят, как вы считаете?

- Абсолютно, - сказал я.

* * *

Кажется, больше не было никого, с кем бы я мог поговорить ради пользы дела, и я отправился домой, захватив немного табаку и бутылку шерри, а заодно выяснив мнение людей попроще. «Какой-то вонючий бродяга» - таков, казалось, был общий вердикт по поводу убийства.

«Они подходят к дверям, и канючат, и просят денег, а потом, если девушка одна в доме, они совершают пакости. Моя сестра Дора, которая живет за Комбеакром, однажды столкнулась с такой дрянью. Он был пьяный и продавал эти маленькие напечатанные стишки…». Длинная история завершилась тем, что неустрашимая Дора грохнула дверью прямо в лицо мужчине и забаррикадировалась в каком-то укромном месте, которое, из деликатности не упомянутое, скорее всего было уборной.

- и она оставалась там, пока ее хозяйка не вернулась домой.

Я прибыл в Литтл Фэз буквально за несколько минут до ленча. Джоанна, ничем не занятая, стояла у окна столовой, и казалось, что её мысли витают далеко.

- Чем ты занималась? - спросил я.

- О, я не знаю. Ничем особенным.

Я вышел на веранду. Два стула были придвинуты к металлическому столику, на котором стояли два пустых стакана из-под шерри. На другом стуле лежал некий предмет, который я некоторое время разглядывал с удивлением.

- Что это такое?

- А-а, - сказала Джоанна, - по-моему, это снимок больной селезенки или еще чего-то. Доктор Гриффит, по-видимому, считает, что я этим интересуюсь.

Я взглянул на снимок с некоторым интересом. Каждый мужчина имеет свою манеру ухаживать за женщинами. Я лично не стал бы иметь дело со снимками селезенок, больных или здоровых. Хотя, без сомнения, он был затребован самой Джоанной.

- Это выглядит довольно мерзко, - заметил я.

Джоанна охотно со мной согласилась.

- Как ты нашла Гриффита? - спросил я.

- Он выглядел усталым и очень несчастным. Я думаю, у него что-то на уме.

- Селезенка, которая не поддается излечению?

- Не будь глупым. Я имею в виду вполне реальные вещи.

- Я бы сказал, что у этого мужчины на уме ты. Я хочу, чтобы ты оставила его в покое, Джоанна.

- Замолчи! Я ничего плохого не делаю.

- Женщины всегда так говорят.

Больная селезенка начала коробиться на солнце. Я взял ее за один угол и отнес в столовую. У меня лично не было к ней интереса, но я предполагал, что это одно из сокровищ Гриффита. Я наклонился и вытащил с нижней полки книжно го шкафа тяжелую книгу, чтобы положить снимок между листами. Это был объемистый том чьих-то проповедей.

Книга сама раскрылась у меня в руках удивительным образом. Какая-то часть страниц была аккуратно вырезана из ее середины. Я стоял, молча созерцая это. Потом взглянул на титульный лист. Книга была издана в 1840 году. Сомнений быть не могло. Я смотрел на книгу, из страниц которой составлялись анонимные письма. Кто их вырезал?