Отравленная совесть - [6]
Э! что съ вами, кузина?
Людмила Александровна. Въ вискахъ нестерпимая стукотня…
Сердецкій. Вы, если очень дурно, домой ѣхали бы…
Людмила Александровна. Нѣтъ, я пойду — прилягу въ будуаръ Липы… дайте мнѣ вашу руку, голова кружится…
Уходить, опираясь на Сердецкаго.
Входить Митя. Въ столовой хохотъ.
Синевъ. А! юный побѣдитель поношенныхъ сердецъ!
Митя. Ты опять дразнишь меня? Такъ я лучше уйду. Я сегодня не въ духѣ.
Синевъ. Нырнулъ въ море унынія?
Митя. На самое дно.
Синевъ. Это съ какой же стати?
Митя. Такъ.
Синевъ. Въ твои годы слово "такъ" переводится на русскій языкъ двояко: или колъ за Цицерона, или огорченіе въ платонической любви. Ну! кто виноватъ? Маркъ Туллій или тетя Липа?
Митя. Ахъ, дядя! Есть чувства…
Синевъ. Ага! уже есть чувства! Браво, Митя, браво! Ты дѣлаешь успѣхи…
Митя. Тебѣ бы только смѣяться надъ всѣмъ святымъ… возвышенными.
Синевъ. Не смѣюсь, Митяй, ей Богу, не смѣюсь, но плачу, горькими слезами плачу, что она сегодня прицѣпилась репейникомъ къ Ревизанову, а на тебя — нуль вниманія.
Митя. И что она въ немъ нашла? Только-что — капиталистъ!
Синевъ. Да. А ты — только что гимназистъ. Въ томъ, главнымъ образомъ, между вами и разница. И вотъ что скверно: замѣчено учеными, что женщины гораздо чаще предпочитаютъ капиталистовъ гимназистамъ, чѣмъ наоборотъ. Знаешь что? Вызовемъ-ка его на дуэль?
Митя. А ты думаешь, я не способенъ?
Синевъ. О, смѣю ли я сомнѣваться?
Митя. Я такой! Я, еще въ третьемъ классѣ, убѣжалъ было въ Америку, къ индѣйцамъ… Вотъ я какой!
Синевъ. Не дошелъ?
Митя. Вернули… Отъ Тверской заставы.
Синевъ. Жаль! А то бы недурно его… по-индѣйски: сперва подстрѣлить, а потомъ скальпировать….а?
Митя (презрительно пожавъ плечами, декламируетъ изъ "Горя отъ ума") Шутить и вѣкъ шутить какъ васъ на это станетъ?
Олимпіада Алексѣевна, появляется въ дверяхъ столовой.
Олимпіада Алексѣевна (въ столовую). Перейдемъ сюда, господа! Здѣсь не такъ жарко… А! симпатичный дуэтъ!
Синевъ. Нѣжнаго тенора и коварнаго баритона, тетушка. Коварный баритонъ это я. А вотъ вамъ и синьоръ Деметріо Аморозо, примо теноре.
Митя. Кажется, мы не въ гимназіи… Что за клички!
Синевъ. По шерсти, душенька. Митя. И я очень прошу тебя: говори за одного себя, а меня оставь въ покоѣ… Я не желаю! По какому праву? Это посягательство на личность.
Синевъ. Слова-то, слова-то какія онъ знаетъ! Слушать страшно!
Олимпіада Алексѣевна. Пошла травля! Чуть вмѣстѣ,- ужъ и сцѣпились! Будетъ вамъ!.. Ну-съ, — такъ, о чемъ же вы тутъ поете?
Синевъ. Онъ ревнуетъ, а я накаливаю его до состоянія мстительныхъ эксцессовъ.
Олимпіада Алексѣевна. Какія страсти! Это по чьему же адресу?
Синевъ. По вашему, Липочка.
Олимпіада Алексѣевна. Какая я тебе Липочка?
Синевъ. Послѣ такого обѣда, какъ у васъ, для меня всякая женщина Липочка.
Олимпіада Алексеевна. Что онъ говорить, Митя! Зажми уши и бѣги вонъ!
Синевъ. Какъ хоръ въ операхъ: бѣжимъ! бѣжимъ! — а сами ни съ мѣста.
Олимпіада Алексѣевна. Намъ съ тобою, Митя, и слушать его грѣхъ.
Синевъ. "Намъ съ тобою?!" Уже? Митяй! остерегись! отойди отъ зла и сотвори благо! Не то, недѣли черезъ двѣ, кричать тебѣ на всю Москву: "разлюбила ты меня, Карменъ!"
Митя. По опыту знаешь?
Олимпіада Алексѣевна. Такъ его, такъ его, Митя!
Синевъ. Ай да синьоръ Аморозо! каковъ звѣренокъ, огрызается?! Но, Митя! не растравляй моихъ душевныхъ ранъ!
Олимпіада Алексѣевна. Скажите!
Синевъ. Не буди змѣи воспоминаній. И я въ Аркадіи родился.
Олимпіада Алексѣевна. Только тебя оттуда вывели.
Синевъ. Вы, Липочка, кажется, въ миѳологіи-то дальше загородной Аркадіи не ушли?
Олимпіада Алексѣевна. А развѣ есть другая?
Синевъ. Есть.
Олимпіада Алексѣевна. Гдѣ же?
Синевъ. На своемъ мѣстѣ. Спросите классика. Онъ знаетъ.
Олимпіада Алексѣевна. Шутъ!.. Митя! а ты хочешь быть аркадскимъ принцемъ?
Синевъ. Подумай, братецъ! не торопись отвѣтомъ. Помни: всѣ, аркадскіе принцы калифы на часъ… А потомъ ихъ спускаютъ черезъ трапъ прямо въ адъ, съ разжалованіемъ въ Ваньки Стиксы.
Митя. Такъ что, дядя, ты теперь выходишь Ванька Стиксъ?
Олимпіада Алексѣевна. Браво, Митя!
Синевъ. И вы противъ меня, аркадская пастушка? Вы, значить, собираетесь разыграть меня въ четыре руки? Нѣтъ, слуга покорный! Я уступаю и отступаю…
Попятившись, наступаетъ на ногу Ратисову, который, вмѣстѣ съ Верховскимъ и Ревизановымъ, входить изъ столовой.
Ратисовъ. Охъ, если это у васъ называется отступать, то каково же вы наступаете?
Синевъ. Виноватъ, дядюшка.
Ратисовъ. Богъ проститъ. А каламбурчикъ мой замѣтили?
Синевъ. Прелесть. Вы всегда каламбурите или только когда вамъ наступятъ на мозоль?
Ратисовъ. У меня юморъ брызжетъ.
Синевъ. Вы бы въ юмористическіе журналы писали, а?
Ратисовъ. Пишу.
Синевъ. Ой ли? И ничего, печатаютъ?
Ратисовъ. Съ благодарностью.
Синевъ. Скажите!
Ратисовъ. Цѣнятъ. Вы, говорятъ, ваше превосходительство, юмористъ pur sаng, а нравственности у васъ что у весталки. Вы не какой-нибудь борзописецъ съ улицы, но патрицій-съ, аристократъ сатиры. Этакаго чего-нибудь рѣзкаго, съ густыми красками, слишкомъ смѣшного, не семейнаго, y васъ ни — ни.
Однажды в полицейский участок является, точнее врывается, как буря, необыкновенно красивая девушка вполне приличного вида. Дворянка, выпускница одной из лучших петербургских гимназий, дочь надворного советника Марья Лусьева неожиданно заявляет, что она… тайная проститутка, и требует выдать ей желтый билет…..Самый нашумевший роман Александра Амфитеатрова, роман-исследование, рассказывающий «без лживства, лукавства и вежливства» о проституции в верхних эшелонах русской власти, власти давно погрязшей в безнравственности, лжи и подлости…
Сборник «Мертвые боги» составили рассказы и роман, написанные А. Амфитеатровым в России. Цикл рассказов «Бабы и дамы» — о судьбах женщин, порвавших со своим классом из-за любви, «Измена», «Мертвые боги», «Скиталец» и др. — это обработка тосканских, фламандских, украинских, грузинских легенд и поверий. Роман «Отравленная совесть» — о том, что праведного убийства быть не может, даже если внешне оно оправдано.Из раздела «Италия».
В Евангелие от Марка написано: «И спросил его (Иисус): как тебе имя? И он сказал в ответ: легион имя мне, ибо нас много» (Марк 5: 9). Сатана, Вельзевул, Люцифер… — дьявол многолик, и борьба с ним ведется на протяжении всего существования рода человеческого. Очередную попытку проследить эволюцию образа черта в религиозном, мифологическом, философском, культурно-историческом пространстве предпринял в 1911 году известный русский прозаик, драматург, публицист, фельетонист, литературный и театральный критик Александр Амфитеатров (1862–1938) в своем трактате «Дьявол в быту, легенде и в литературе Средних веков».
Сборник «Мертвые боги» составили рассказы и роман, написанные А. Амфитеатровым в России. Цикл рассказов «Бабы и дамы» — о судьбах женщин, порвавших со своим классом из-за любви, «Измена», «Мертвые боги», «Скиталец» и др. — это обработка тосканских, фламандских, украинских, грузинских легенд и поверий. Роман «Отравленная совесть» — о том, что праведного убийства быть не может, даже если внешне оно оправдано.
Сборник «Мертвые боги» составили рассказы и роман, написанные А. Амфитеатровым в России. Цикл рассказов «Бабы и дамы» — о судьбах женщин, порвавших со своим классом из-за любви, «Измена», «Мертвые боги», «Скиталец» и др. — это обработка тосканских, фламандских, украинских, грузинских легенд и поверий. Роман «Отравленная совесть» — о том, что праведного убийства быть не может, даже если внешне оно оправдано.Из раздела «Русь».
«Единственный знакомый мне здесь, в Италии, японец говорит и пишет по русски не хуже многих кровных русских. Человек высоко образованный, по профессии, как подобает японцу в Европе, инженер-наблюдатель, а по натуре, тоже как европеизированному японцу полагается, эстет. Большой любитель, даже знаток русской литературы и восторженный обожатель Пушкина. Превозносить «Солнце русской поэзии» едва ли не выше всех поэтических солнц, когда-либо где-либо светивших миру…».
Археолог Вера Буковская при раскопках монастыря в Армении обнаруживает кусок льняной ткани с непонятными надписями и чертежом. Странная находка погружает «везучую Верочку» в кольцо динамично развивающихся событий, предсказать которые не может никто. Командор Тайного ордена хранителей Священного Копья и римский кардинал, магистр Мальтийского ордена и отставной полковник Котов, петербургский академик-востоковед Пиоровский и безжалостный итальянский специалист по «щекотливым делам» охвачены азартом охоты за утерянным тысячелетия назад артефактом.
Профессор археологии Парусников обнаруживает в Израиле захоронение Лилит – первой женщины, созданной Творцом вместе с Адамом еще до появления Евы. Согласно легенде, Лилит пыталась подчинить мир с помощью женских чар и за это была уничтожена. У еще не вскрытого учеными саркофага Лилит случайно оказывается Арина, бежавшая в Израиль от невзгод, которые обрушились на нее в Москве. Что произойдет с женщиной, которой достанется энергия Лилит? Не возникнет ли у нее желания подчинить мир своим прихотям? А если возникнет, то кто сможет остановить ее?
Эрна, молодая девушка, недавно попавшая в аварию, приходит в себя в больнице, рядом с незнакомым человеком, утверждающим, что он ее муж. Девушка не помнит, как оказалась в другом городе и когда успела выйти замуж. Что она делала последние два года? Муж пытается ей помочь вспомнить, однако о многом не рассказывает. А когда на пороге дома появляется полиция, Эрна узнает, что была последней, с кем разговаривала пропавшая без вести девушка, которая исчезла как раз в вечер аварии. Эрна должна восстановить события и понять, что ее связывает с пропавшей, о чем недоговаривает муж и какая истинная причина потери памяти. Перенесись в суровый Берлин и погрузись в мрачную историю Эрны Кайсер.
Журналистка Ия одержима своей работой. Она трудится в лучшем издании города и пишет разгромные статьи под псевдонимом Великан. Девушка настолько поглощена своим делом, что иногда даже слышит и видит дотошного старца Великана внутри себя. Нормально ли слышать голоса? Ие некогда думать об этом, ведь у неё столько дел: есть своя колонка в журнале, любящий парень, сложные отношения с родителями, строгий главный редактор и новая «великанская» статья каждый месяц. Так могло бы продолжаться бесконечно, если бы не человек, который каждую минуту наблюдает за Ией, знает её привычки и слабости, одновременно завидует, ненавидит и страстно желает девушку.
Первый день на работе всегда полон волнений. Амбициозный следователь Ольга Градова приступает к новому делу. И надо же такому случиться, что жертва — ее знакомый. Коллеги девушки считают, парень покончил с собой под воздействием наркотиков. Но она уверена: речь идет об убийстве. Окунувшись с головой в расследование, Ольга выходит на след бандитов. Но вопросов больше, чем ответов. Подозреваемых несколько, и у каждого есть мотив. Кто-то хочет получить выгоду от торговли наркотиками, кто-то — отомстить за давнее убийство криминального авторитета.
Однажды Борис Павлович Бeлкин, 42-лeтний прeподаватeль философского факультета, возвращается в Санкт-Пeтeрбург из очередной выматывающей поездки за границу. И сразу после приземления самолета получает странный тeлeфонный звонок. Звонок этот нe только окунет Белкина в чужое прошлое, но сделает его на время детективом, от которого вечно ускользает разгадка. Тонкая, философская и метафоричная проза о врeмeни, памяти, любви и о том, как все это замысловато пeрeплeтаeтся, нe оставляя никаких следов, кроме днeвниковых записей, которые никто нe можeт прочесть.